Теория инстинктов социального поведения. Теория инстинктов социального поведения У.Макдугалла
Теория инстинктов социального поведения.
Возникла в США. Первым серьезным центральным трудом считается книга английского психологического работавшего в США Мак-Дугалла ʼʼВведение в социальную психологиюʼʼ (1920). В течение ряда лежит эта книга использовалась как учебник в американских университетах. Согласно его теории психология личности играет решающую роль в формировании общественной психологии.
Главной причиной социального поведения индивидов является врожденные инстинкты, ᴛ.ᴇ. врожденная предрасположенность к воспринимаемости окружающего и готовность реагировать тем или иным образом. Он считал, что каждому инстинкту соответствует определенная эмоция. Особое значение он придавал социальному инстинкту, который порождает чувство принадлежности к какой-либо группе.
Эта теория была ведущей в США. Понятие инстинкта со временем заменилось понятием предрасположенность, но основными движущими силами человеческого поведения, основой общественной жизни все равно считались потребность в пище, сне, сексе, родительской заботе, самоутверждении и т.д. Большое значение для развития этой теории приобрели работы Фрейда особенно структура личности и движущих сил развития, также важными оказались механизмы снятия стресса. Созданная им теория психологической защиты получила дальнейшее развитие в социальной психологию в настоящее время выделяют 8 способов психологической защиты:
1)Отрицание проявляется в бессознательном отказе от негативной для самооценки информации. Человек как бы слушает, но не слышит, не воспринимает то, что угрожает его благополучию…
2)Вытеснение – активный способ предотвращения внутреннего конфликта͵ предполагает не только выключения из сознания негативной информации, но и особые действия по сохранению позитивного я образа, ᴛ.ᴇ. человек не только может забывать не приемлемые для него факты, но и выдвигает ложные, но приемлемые объяснения его поступков. 3)Проекция – бессознательное приписывание другому лицу собственных желаний и стремлений личностных качеств, чаще всего негативного свойства.
4)Замещение – снятие внутреннего напряжения путем переноса, переадресовки действия направленного на недоступный объект, в доступную ситуацию.
5)Идентификация – установление эмоциональной связи с другим объектом отождествления себя с ним. Часто позволяет преодолеть чувство собственной неполноценности.
6)Изоляция – защита от травмирующих фактов путем разрыва эмоциональных связей с другими людьми. Утрата способности к сопереживанию. И самыми эффективными являются:
7)Рационализация проявляется в форме снижения ценности недостижимого. 8)Сублимация - ϶ᴛᴏ перевод нереализованных желаний (сексуальных) в социальное приемлемое русло.
9)Регресс - ϶ᴛᴏ возврат к прошлым (детским) формам поведения. Идеи Фрейда относительно человеческой агрессивности и способов психологической защиты нашли новое развитие в работах американского психолога Эрика Фромма (1900-1980) (2Бегство от свободыʼʼ).
Теория инстинктов социального поведения. - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Теория инстинктов социального поведения." 2017, 2018.
Вопрос № 41. Проблема периодизации психического развития.
В отличие от хронологического возраста, выражающего длительность существования индивида с момента его рождения, понятие психологического возраста обозначает качественно своеобразную ступень онтогенетического развития, обуславливаемую закономерностями формирования организма, условиями жизни, обучения и воспитания и имеющую конкретное историческое происхождение (то есть, в разное время возраст имел разное психологическое содержание, например, младший школьный возраст выделился при введении всеобщего начального образования).
Возраст в психологии – конкретная, относительно ограниченная во времени ступень психического развития индивида и его развития как личности, характеризуемая совокупностью закономерных физиологических и психологических изменений, не связанных с различием индивидуальных особенностей.
Первая попытка системного анализа категории психологического возраста принадлежит Л.С. Выготскому. Он рассматривал возраст как замкнутый цикл, имеющий свою структуру и динамику.
Структура возраста включает в себя (компоненты структуры развития):
1.социальную ситуацию развития – та система отношений, в которой ребенок вступает в общество, она определяет, в какие области общественной жизни он входит. Она определяет те формы и тот путь, следуя которому, ребенок приобретает новые и новые свойства личности, черпая их из социальной действительности как из основного источника развития, тот путь, по которому социальное становится индивидуальным. Социальная ситуация развития определяет то, как ребенок ориентируется в системе общественных отношений, в какие области общественной жизни он входит. По Эльконину – это конкретная офрма отношений, в которые вступает ребенок со взрослым в данный период.
2.ведущий тип деятельности – деятельность, в которой возникают и дифференцируются другие виды деятельности, перестраиваются основные психические процессы и изменяется личность (Леонтьев). Содержание и формы ведущей деятельности зависят от конкретно-исторических условий, в которых протекает развитие ребенка. Леонтьев так же описал механизм смены ведущего типа деятельности, который проявляется в том, что в ходе развития прежнее место, занимаемое ребенком в окружающем его мире человеческих отношений, начинает осознаваться им как несоответствующее его возможностям, и он стремится его изменить. В соответствии с этим его деятельность перестраивается.
3.центральные новообразования возраста – на каждой возрастной ступени имеется центральное новообразование, как бы ведущее для всего процесса развития и характеризующее перестройку всей личности ребенка на новой основе. Т.е. это новый тип строения личности и ее деятельности, те психич. и соц-ные изменения, которые впервые возникают на данной возрастной стпени и, которые определяют сознание ребенка, его внутреннюю и внешнюю жизнь, весь ход его развития. Вокруг этого новообразования располагаются и группируются все остальные частные новообразования и процессы развития, связанные с новообразованиями предшествующих возрастов. Те процессы развития, которые более или менее тесным образом связаны с основным новообразованием, Выготский назвал центральными линиями развития. С понятием основных новообразований возраста тесно связан закон неравномерности детского развития Выготского: каждая сторона психики ребенка имеет свой оптимальный период развития – сензитивный период. В свою очередь понятие и сензитивных периодах тесно связано с гипотезой Выготского о системном строении сознания: ни одна познавательная функция не развивается изолированно, развитие каждой функции зависит от того, в какую структуру она входит и какое место в ней занимает.
4.возрастные кризисы – переломные точки на кривой развития, отделяющие один возраст от другого. Зарубежные психологи, современники Выготского, рассматривали возрастные кризисы либо как болезни роста, либо как результат нарушения детско-родительских отношений. Они считали, что может быть бескризисное, литическое развитие. Выготский рассматривал кризис как нормативное явление психики, необходимое для поступательного развития личности. Сущность кризиса, по Выготскому, заключается в разрешении противоречия между прежней социальной ситуацией развития, с одной стороны, и новыми возможностями и потребностями ребенка, с другой. В результате происходит взрыв прежней социальной ситуации развития, и на ее обломках формируется новая социальная ситуация развития. А значит осуществился переход на следующий этап возрастного развития. Выготский описал следующие возрастные кризисы: кризис новорожденности, кризис одного года, кризис трех лет, кризис семи лет, кризис тринадцати лет. Конечно хронологические границы кризисов достаточно условны, что объясняется значительным различием индивидуальных, социокультурных и других параметров. Форма, длительность и острота протекания кризисов может заметно различаться в зависимости от индивидуально-типологических особенностей ребенка, социальных условий, особенностей воспитания в семье, педагогической системы в целом. Таким образом для Выготского возрастные кризисы – центральный механизм динамики возрастов. Он вывел закон динамики возрастов, согласно которому силы, движущие развитие ребенка в том или ином возрасте, с неизбежностью приводят к отрицанию и разрушению самой основы развития своего возраста, с внутренней необходимостью определяя аннулирование социальной ситуации развития, окончание данной эпохи развития и переход к следующей возрастной ступени.
Отвечая на вторую часть вопроса, отметим, что существует множество различных периодизаций психического развития, как зарубежных, так и отечественных авторов. Почти все эти периодизации заканчиваются старшим школьным возрастом, очень немногие авторы описали весь жизненный цикл (прежде всего – Э. Эриксон).
Мы же рассмотрим периодизации Л.С. Выготского, как создателя учения о возрасте, Д.Б. Эльконина, как общепринятую в нашей стране концепцию, Д.И. Фельдштейна, З. Фрейда, как основателя психоанализа, направления, которое очень популярно в мире, Э. Эриксона, так как именно он впервые описал весь жизненный цикл.
Возраст – это конкретное относительно ограниченное во времени ступень психического развития индивида и его развитие как личности. Возраст не связан с типом НС, темпераментомЮ характером. Большую роль играют в определении возраста конкретные общественно-исторические условия, также воспитание, деятельность и общение. Для каждого возраста существуют свои специфические ситуации развития.
Выготский считал, что при создании периодизации психического развития, необходимо учитывать динамику перехода от одного возраста к другому, когда плавные «эволюционные» периоды сменяются «скачками». В литические периоды происходит накопление качеств, а в критические – его реализация. Проблема периодизации псих.развития – это проблема законов и закономерностей смены одного возрастного периода другим.
Кризис новорожденности |
Физич. кризис. Смена среды обитания и т.д. Адаптация. Плавательный и хватат. рефлекс. |
Вед. деят-ть – общение на эмоциональном уровне |
|
Кризис одного года |
Меняется соц.ситуация развития – из горизонт. В вертикальное положение. Несоответствие предметно-манипулят. деят-ти с имеющимися новообр-ми |
Новообразование – «Я сам» |
|
Раннее детство | |||
Кризис 3 лет |
Кризис самосознания (первая волна самосознания). Разв.мышление, предметная деят-ть. |
Вед.вид деят-ти – игра, самообслуивание, входит в соц-бытовые отношения, понимает морально-нравственные нормы. |
|
Дошкольное детство |
К 6-7 г.–словесно-логич. мышление.Половая идентификация. |
Психич. новообраз. 5 лет: внутр.план действий; произвольность психич.познават.процессов; осознание своих действий со стороны (рефлексия); контроль, переходящий в самоконтроль; оценка, переходящая в самооценку. |
|
Кризис 7 лет |
Учебная деят-ть, ее требования не совпадают с возможностями тех новообразований, кот. уже есть. Должен быть элемент игры. |
Вед.деят-ть – учебная. |
|
Младший школьный возраст | |||
Кризис подростк. периода |
2 волна самосознания. Кризис в том, что внешне они уже хотят быть взрослыми, а внутренне они еще к этому не готовы. |
Вед. деят-ть – общение со сверстниками и со взрослыми. Новообр-ние – умение налаживать отн-ния, форм-ть соц.статус, быть соц.значимым, самосознание взрослости и нужности. |
|
Относительно спок. период | |||
Кризис ранней юности |
Вед. деят-ть – учебно-профес. Новообр-ния: 1. профессион. самоопределение; 2. умение строить и реализовывать реальные планы |
||
Ранняя юность | |||
Кризис юного возраста |
Кризис: поступил – не поступил, адаптация к новым условиям. |
Новообр-ние: становится профессионалом, строит семью. Сформирование позиции взрослого развития. |
|
Общепринятой у нас в стране является концепция Эльконина, в основе которой – идея смены ведущего типа деятельности. Рассматривая структуру деятельности, Эльконин отметил, что человеческая деятельность двулика, она содержит человеческий смысл, то есть, мотивационно-потребностную сторону и операционально-техническую сторону.
В процессе развития ребенка сначала происходит усвоение мотивационно-потребностной стороны деятельности, иначе предметные действия не имели бы смысла, а затем происходит освоение операционально-технической стороны. Далее происходит их чередование. Причем, мотивационно-потребностная сторона развивается в системе «ребенок – взрослый», а освоение операционально-технической стороны происходит в системе «ребенок – предмет».
Концепция Эльконина преодолевала важный недостаток зарубежной психологии: противопоставление мира предметов и мира людей.
Эльконин пересмотрел проблему:ребенок и общество» и переименовал ее в «ребенок в обществе». Это меняло взгляд на взаимоотношения «ребенок – предмет» и «ребенок – взрослый». Эльлко6нин стал рассматривать эти системы как «ребенок – общественный предмет» (так как на первый план для ребенка в предмете выступают общественно выработанные действия с ним) и «ребенок – общественный взрослый» (так как для ребенка взрослый – это, прежде всего, носитель определенных видов общественной деятельности).
Деятельность ребенка в системах «ребенок – общественный предмет» и «ребенок – общественный взрослый» представляет единый процесс, в котором формируется личность ребенка.
Раннее детство |
Отрочество |
||||
Младенчество |
Дошкольный возраст |
Младший школьный возраст |
Подростковый возраст |
Ранняя юность |
|
Кризис новорожденности |
Кризис 1 года |
Кризис 3 лет |
Кризис 7 лет |
Кризис 11-12 лет |
Кризис 15 лет |
По Эльконину, кризисы 3-х и 11-ти лет – кризисы отношений, вслед за ними возникает ориентация в человеческих отношениях. А кризисы 1-го года и 7-ми лет – кризисы мировоззрения, которые открывают ориентацию в мире вещей.
Давид Иосифович Фельдштейн развил идеи Выготского и Эльконина и создал на их основе концепцию закономерности поуровнего развития личности в онтогенезе. Его концепция основана на идее смен ведущей деятельности.
Фельдштейн рассматривал проблему развития личности как процесс социализации, причем он рассматривал социализацию не только как процесс присвоения общественно-исторического опыта, но и как формирование социально значимых качеств личности.
Согласно этой концепции целенаправленное рассмотрение в качестве объекта исследования особенностей социального развития детей, условий становления их социальной зрелости и анализ ее формирования на разных этапах современного детства позволили автору вычленить два основных типа реально существующих позиций ребенка по отношению к обществу: «я в обществе». и «я и общество».
Первая позиция отражает стремление ребенка понять свое Я – что я такие? Что я могу сделать?; вторая касается осознания себя субъектом общественных отношений.
Становление позиции «я и общество» связано с актуализацией деятельности, направленной на усвоение норм человеческих взаимоотношений, обеспечивающей осуществление процесса индивидуализации. Ребенок стремится проявить себя, выделить свое Я, противопоставить себя другим, выразить собственную позицию по отношению к другим людям, получив от них признание его самостоятельности, заняв активное место в разнообразных социальных отношениях, где его Я выступает наравне с другими, что обеспечивает развитие у него нового уровня самосознания себя в обществе, социально ответственного самоопределения.
Предметно-практическая сторона деятельности, в процессе которой происходит социализация ребенка, связана с утверждением позиции «я в обществе».
Иными словами, развертывание определенной позиции ребенка по отношению к людям и вещам приводит его к возможности и необходимости реализации накопленного социального опыта в такой деятельности, которая наиболее адекватно отвечает общему уровню психического и личностного развития. Так, позиция «я в обществе» особо активно развертывается в периоды раннего детства (с 1года до 3 лет), младшего школьного возраста (с 6 до 9 лет) и старшего школьного возраста (с 15 до 17 лет), когда актуализируется предметно-практическая сторона деятельности. Позиция «я и общество», корни которой уходят в ориентацию младенца на социальные контакты, наиболее активно формируется в дошкольном (с 3 до 6 лет) и подростковом (с 10 до 15 лет) возрастах, когда особенно интенсивно усваиваются нормы человеческих взаимоотношений.
Выявление и раскрытие особенностей разных позиций ребенка по отношению к обществу позволили выделить два типа закономерно проявляющихся рубежей социального развития личности, обозначенных автором промежуточными и узловыми.
Промежуточный рубеж развития – итог накопления элементов социализации – индивидуализации – относится к переходу ребенка из одного периода онтогенеза в другой (в 1год, 6 и 15 лет). Узловой поворотный рубеж представляет качественные сдвиги в социальном развитии, осуществляющемся через развитие личности, он связан с новым этапом онтогенеза (в3 года, 10 и 17 лет).
В социальной позиции, складывающейся на промежуточном рубеже развития («я в обществе»), реализуется потребность развивающейся личности в приобщении себя к обществу. На узловом, поворотном этапе, когда формируется социальная позиция «я и общество», реализуется потребность ребенка в определении своего места в обществе.
З. Фрейд в соответствии со своей сексуальной теорией психики все стадии психического развития человека сводит к стадиям преобразования и перемещения по разным эрогенным зонам либидозной энергии. Эрогенные зоны – это области тела, чувствительные к стимулу; будучи стимулированы, вызывают удовлетворение либидозных чувств. Каждая стадия имеет свою либидозную зону, возбуждение которой создает либидозное удовольствие. Перемещение этих зон создает последовательность стадий психического развития.
1.оральная стадий (0 – 1 год) характеризуется тем, что основной источник удовольствия, а следовательно, и потенциальной фрустрации, сосредотачивается на зоне активности, связанной с кормлением. На этой стадии выделяется две фазы: ранняя и поздняя, занимающие первый и второй годы жизни. Она характеризуется двумя последовательными либидозными действиями – сосание и укус. Ведущая эрогенная зона – рот. На второй стадии начинает из «Оно» выделяться «Я».
2.анальная стадия (1 – 3 года) так же состоит из двух фаз. Либидо концентрируется вокруг ануса, который становится центром внимания ребенка, приучаемого к опрятности. Начинает формироваться «Сверх –Я».
3.фаллическая стадия (3 – 5 лет) характеризует высшую ступень детской сексуальности. Ведущей эрогенной зоной становятся генитальные органы. Детская сексуальность становится предметной, дети начинают испытывать привязанность к родителям противоположного пола (Эдипов комплекс). «Сверх – Я» сформировано.
4.латентная стадия (5 – 12 лет) характеризуется снижением полового интереса, энергия либидо переносится на освоение общечеловеческого опыта, установление дружеских отношений со сверстниками и взрослыми.
5.генитальная стадия (12 – 18 лет) характеризуется возвращением детских сексуальных стремлений, теперь все бывшие эрогенные зоны объединяются, и подросток стремится к одной цели – нормальному сексуальному общению
Э. Эриксон рассматривал этапы развития личности с точки зрения тех задач, которые общество ставит перед человеком, и которые человек должен решить. Он рассматривает отдельно друг от друга каждую стадию. Каждая стадия возн. независимо от предыдущей, он не определяет движущей силы психо-соц. развития и конкретные механизмы, кот. соединяют развитие индивида и общества. Из периодизации Эриксона выпадает соц-ное звено соц-ной ситуации. Каждая стадия развития присуща ожиданию общества. Индивид может оправдать или не оправдать их, он либо включается в общество, либо отвергается. В концепции 2 понятия: групповая идентичность (ориентирована на включение в общность) и эгоидентичность (целостность личности, чувство устойчивости и собственного Я). Происходит на протяжении всейжизни и проходит ряд стадий. Для каждой стадии общество выдвигает свою задачу, а развитие личности зависит от духовности общества.
1.младенчество (0-1)– формирование базового доверия к миру / недоверие
2.ранний возраст (1-3) – автономия / стыд, сомнение за собственную независимость, самостоятельность
3.дошкольный возраст игры (3-6) – инициативность / чувство вины и моральной ответственности за свои желания
4.школьный возраст или предподростковый (6-12) – достижение (формирование трудолюбия и умения обращаться с орудиями труда) / неполноценность (как осознание собственной неумелости)
5.подростковый возраст или юность (13-18) – идентичность (первое цельное осознание себя, своего места в мире) / диффузия идентичности (неуверенность в понимании своего Я)
6.молодость или ранняя зрелость (20-25) – интимность (поиск спутника жизни и установление близких дружеских связей) / изоляция
7.зрелость или средний возраст(25-65)– творчество / застой
8.старость или зрелость поздняя(после 65) – интеграция (становление окончательного цельного представления о себе и своего жизненного пути)/ разочарование в жизни
Вопрос № 42. История формирования социально-психологических идей.
Период, о котором идет речь, относится к середине XIX в. К этому времени можно было наблюдать значительный прогресс в развитии целого ряда наук, в том числе имеющих непосредственное отношение к различным процессам общественной жизни. Большое развитие получило языкознание. Его необходимость была продиктована теми процессами, которые происходили в это время в Европе: это было время бурного развития капитализма, умножения экономических связей между странами, что вызвало к жизни активную миграцию населения. Остро встала проблема языкового общения и взаимовлияния народов и соответственно проблема связи языка с различными компонентами психологии народов. Языкознание не было в состоянии своими средствами решить эти проблемы. Точно так же к этому времени были накоплены значительные факты в области антропологии, этнографии и археологии, которые для интерпретации накопленных фактов нуждались в услугах социальной психологии. Английский антрополог Э. Тейлор завершает свои работы о первобытной культуре, американский этнограф и археолог Л. Морган исследует быт индейцев, французский социолог и этнограф Леви-Брюль изучает особенности мышления первобытного человека. Во всех этих исследованиях требовалось принимать в расчет психологические характеристики определенных этнических групп, связь продуктов культуры с традициями и ритуалами и т.д. Успехи, а вместе с тем и затруднения характеризуют и состояние криминологии: развитие капиталистических общественных отношений породило новые формы противоправного поведения, и объяснение причин, его детерминирующих, приходилось искать не только в сфере социальных отношений, но и с учетом психологических характеристик поведения.
Такая картина позволила американскому социальному психологу Т. Шибутани сделать вывод о том, что социальная психология стала независимой отчасти потому, что специалисты различных областей знания не в состоянии были решить некоторые свои проблемы (Шибутани, 1961).
По-иному складывался интерес к социально-психологическому знанию в области социологии. Социология сама выделилась в самостоятельную науку лишь в середине XIX в. (ее родоначальником считается французский философ-позитивист Огюст Конт). Почти с самого начала своего существования социология стала строить попытки объяснения ряда социальных фактов посредством законов, почерпнутых из других областей знания (Очерки по истории теоретической социологии XIX -- нач. XX вв., 1994). Исторически первой формой такого редукционизма для социологии оказался биологический редукционизм, особенно ярко проявившийся в органической школе (Г. Спенсер и др.). Однако просчеты биологической редукции заставили обратиться к законам психологии как объяснительной модели для социальных процессов. Корни социальных явлений начали отыскивать в психологии, и внешне эта позиция казалась более выигрышной: создавалась видимость, что в отличие от биологического редукционизма здесь действительно учитывается специфика общественной жизни. Факт присутствия психологической стороны в каждом общественном явлении отождествлялся с фактом детерминации психологической стороной общественного явления. Сначала это была редукция к индивидуальной психике, примером чего может служить концепция французского социолога Г. Тарда. С его точки зрения, элементарный социальный факт заключен не в пределах одного мозга, что есть предмет интрацеребральной психологии, а в соприкосновении нескольких умов, что должно изучаться интерментальной психологией. Общая модель социального рисовалась как взаимоотношение двух индивидов, из которых один подражает другому.
Когда объяснительные модели такого рода отчетливо продемонстрировали свою несостоятельность, социологи предложили более сложные формы психологического редукционизма. Законы социального стали теперь сводить к законам коллективной психики. Окончательно оформляется особое направление в системе социологического знания - психологическое направление в социологии. Родоначальником его в США является Л. Уорд, но, пожалуй, особенно ярко идеи этого направления были сформулированы в трудах Ф. Гиддингса. С его точки зрения, первичный социальный факт составляет не сознание индивида, не «народный дух», но так называемое «сознание рода». Отсюда социальный факт есть не что иное как социальный разум. Его исследованием должна заниматься «психология общества», или, что то же самое, социология. Здесь идея «сведения» доведена до ее логического конца.
Таким образом, в развитии двух наук психологии и социологии - обозначилось как бы встречное движение, которое должно было закончиться формулированием проблем, ставших предметом новой науки. Эти взаимные устремления реализовались в середине 19 в и дали жизнь первым формам собственно социально-психологического знания. К середине 19 в. выделяют три наиболее значительные теории: психологию народов, психологию масс, теорию инстинктов соц. Поведения.
Психология народов (М. Лацарус, Г. Штейнталь, В. Вундт).
Психология народов как одна из первых форм социально-психологических теорий сложилась в середине XIX в. в Германии. С точки зрения выделенного нами критерия, психология народов предлагала «коллективистическое» решение вопроса о соотношении личности и общества: в ней допускалось субстанциональное существование «сверхиндивидуальной души», подчиненной «сверхиндивидуальной целостности», каковой является народ (нация). Процесс образования наций, который осуществлялся в это время в Европе, приобретал в Германии специфическую форму в связи с необходимостью объединения раздробленных феодальных земель. Эта специфика получила отражение в ряде теоретических построений немецкого обществоведения той эпохи. Определенное влияние она оказала и на психологию народов. Теоретическими источниками ее послужили: философское учение Гегеля о «народном духе» и идеалистическая психология Гербарта, которая, по выражению М.Г. Ярошевского, явилась «гибридом лейбницевской монадологии и английского ассоцианизма» Психология народов попыталась соединить эти два подхода.
Непосредственными создателями теории психологии народов выступили философ М. Лацарус (1824-1903) и языковед Г. Штейнталь (1823-1893). В 1859 г. был основан журнал «Психология народов и языкознание», где была опубликована их статья «Вводные рассуждения о психологии народов». В ней сформулирована мысль о том, что главная сила истории - народ, или «дух целого» (Allgeist), который выражает себя в искусстве, религии, языке, мифах, обычаях и т.д. Индивидуальное же сознание есть лишь его продукт, звено некоторой психической связи. Задача социальной психологии - «познать психологически сущность духа народа, открыть законы, по которым протекает духовная деятельность народа».
В дальнейшем идеи психологии народов получили развитие во взглядах В. Вундта (1832-1920). Впервые свои идеи по этому поводу Вундт сформулировал в 1863 г. в «Лекциях о душе человека и животных». Основное же развитие идея получила в 1900 г. в первом томе десятитомной «Психологии народов». Уже в «Лекциях» на основании курса, прочитанного в Гейдельберге, Вундт изложил мысль о том, что психология должна состоять из двух частей: физиологической психологии и психологии народов. Соответственно каждой части Вундтом были написаны фундаментальные работы, и вот именно вторая часть была изложена в «Психологии народов». С точки зрения Вундта, физиологическая психология является экспериментальной дисциплиной, но эксперимент не пригоден для исследования высших психических процессов - речи и мышления. Поэтому именно с этого «пункта» и начинается психология народов. В ней должны применяться иные методы, а именно анализ продуктов культуры: языка (в языке представлены понятия, с помощью которых осуществляется мышление и определяется сознание); мифов (в них можно обнаружить первоначальное содержание понятий и эмоциональное отношение к некоторым явлениям); обычаев, традиций (можно легче понять поведение
Эта концепция поставила принципиальный вопрос о том, что существует нечто кроме индивидуального сознания, характеризующее психологию группы, и индивидуальное сознание в определенной степени задается ею.
Психология масс (Г.Тард, Г. Лебон, С. Сигеле).
Психология масс представляет собой другую форму первых социально-психологических теорий, ибо она, по предложенному выше критерию, дает решение вопроса о взаимоотношении личности и общества с «индивидуалистических» позиций. Эта теория родилась во Франции во второй половине XIX в. Истоки ее были заложены в концепции подражания Г. Тарда. С точки зрения Тарда, социальное поведение не имеет другого объяснения, кроме как при помощи идеи подражания. Официальная же, интеллектуалистически ориентированная академическая психология пытается объяснить его, пренебрегая аффективными элементами, и потому терпит неуспех. Идея же подражания учитывает иррациональные моменты в социальном поведении, поэтому и оказывается более продуктивной. Именно эти две идеи Тарда - роль иррациональных моментов в социальном поведении и роль подражания - были усвоены непосредственными создателями психологии масс. Это были итальянский юрист С. Сигеле (1868-1913) и французский социолог Г. Лебон (1841 - 1931). Сигеле в основном опирался на изучение уголовных дел, в которых его привлекала роль аффективных моментов. Лебон, будучи социологом, преимущественное внимание уделял проблеме противопоставления масс и элит общества. В 1895 г. появилась его основная работа «Психология народов и масс», в которой и изложена суть концепции.
С точки зрения Лебона, всякое скопление людей представляет собой «массу», главной чертой которой является утрата способности к наблюдению. Типичными чертами поведения человека в массе являются: обезличивание (что приводит к господству импульсивных, инстинктивных реакций), резкое преобладание роли чувств над интеллектом (что приводит к подверженности различным влияниям), вообще утрата интеллекта (что приводит к отказу от логики), утрата личной ответственности (что приводит к отсутствию контроля над страстями). Вывод, который следует из описания этой картины поведения человека в массе, состоит в том, что масса всегда по своей природе неупорядочена, хаотична, поэтому ей нужен «вождь», роль которого может выполнять «элита». Выводы эти были сделаны на основании рассмотрения единичных случаев проявления массы, а именно проявления ее в ситуации паники. Никаких других эмпирических подтверждений не приводилось, вследствие чего паника оказалась единственной формой действий массы, хотя в дальнейшем наблюдения над этой единственной формой были экстраполированы на любые другие массовые действия.
В психологии масс ярко проявляется определенная социальная окраска. Конец XIX в., ознаменованный многочисленными массовыми выступлениями, заставлял официальную идеологию искать средства обоснования различных акций, направленных против этих массовых выступлений. Большое распространение получает утверждение о том, что конец XIX - начало XX в. - это «эра толпы», когда человек теряет свою индивидуальность, подчиняется импульсам, примитивным инстинктам, поэтому легко поддается различным иррациональным действиям. Психология масс оказалась в русле этих идей, что позволило Лебону выступить против революционного движения, интерпретируя и его как иррациональное движение масс.
Что же касается чисто теоретического значения психологии масс, то оно оказалось двойственным: с одной стороны, здесь был поставлен вопрос о взаимоотношении личности и общества, но, с другой стороны, решение его было никак не обосновано. Формально в данном случае признавался известный примат индивида над обществом, но само общество произвольно сводилось к толпе, и даже на этом «материале» выглядело весьма односторонне, поскольку сама «толпа», или «масса», была описана лишь в одной-единственной ситуации ее поведения, ситуации паники. Хотя серьезного значения для дальнейших судеб социальной психологии психология масс не имела, тем не менее проблематика, разработанная в рамках этой концепции, имеет большой интерес, в том числе и для настоящего времени.
3. Теория инстинктов социального поведения в. Макдугалла.
Третьей концепцией, которая стоит в ряду первых самостоятельных социально-психологических построений, является теория инстинктов социального поведения английского психолога В. Макдугалла (1871 - 1938), переехавшего в 1920 г. в США и в дальнейшем работавшего там. Работа Макдугалла «Введение в социальную психологию» вышла в 1908 г., и этот год считается годом окончательного утверждения социальной психологии в самостоятельном существовании (в этом же году в США вышла книга социолога Э. Росса «Социальная психология», и, таким образом, достаточно символично, что и психолог и социолог в один и тот же год издали первый систематический курс по одной и той же дисциплине). Год этот, однако, лишь весьма условно может считаться началом новой эры в социальной психологии, поскольку еще в 1897 г. Дж. Болдуин опубликовал «Исследования по социальной психологии», которые могли бы претендовать тоже на первое систематическое руководство.
Основной тезис теории Макдугалла заключается в том, что причиной социального поведения признаются врожденные инстинкты. Эта идея есть реализация более общего принципа, принимаемого Макдугаллом, а именно стремления к цели, которое свойственно и животным, и человеку. Именно этот принцип особенно значим в концепции Макдугалла; в противовес бихевиоризму (трактующему поведение как простую реакцию на внешний стимул) он называл созданную им психологию «целевой» или «гормической» (от греческого слова «гормэ» - стремление, желание, порыв). Гормэ и выступает как движущая сила интуитивного характера, объясняющая социальное поведение. В терминологии Макдугалла, гормэ «реализуется в качестве инстинктов» (или позднее «склонностей»).
Репертуар инстинктов у каждого человека возникает в результате определенного психофизического предрасположения - наличия наследственно закрепленных каналов для разрядки нервной энергии.
Инстинкты включают аффективную (рецептивную), центральную (эмоциональную) и афферентную (двигательную) части. Таким образом, все, что происходит в области сознания, находится в прямой зависимости от бессознательного начала. Внутренним выражением инстинктов являются главным образом эмоции. Связь между инстинктами и эмоциями носит систематический и определенный характер. Макдугалл перечислил семь пар связанных между собой инстинктов и эмоций: инстинкт борьбы и соответствующие ему гнев, страх; инстинкт бегства и чувство самосохранения; инстинкт воспроизведения рода и ревность, женская робость; инстинкт приобретения и чувство собственности; инстинкт строительства и чувство созидания; стадный инстинкт и чувство принадлежности. Из инстинктов выводятся и все социальные учреждения: семья, торговля, различные общественные процессы, в первую очередь война. Отчасти именно из-за этого упоминания в теории Макдугалла склонны были видеть реализацию дарвиновского подхода, хотя, как известно, будучи перенесен механически на общественные явления, этот подход утрачивал какое бы то ни было научное значение.
Несмотря на огромную популярность идей Макдугалла, их роль в истории науки оказалась весьма отрицательной: интерпретация социального поведения с точки зрения некоего спонтанного стремления к цели узаконивала значение иррациональных, бессознательных влечений в качестве движущей силы не только индивида, но и человечества. Поэтому, как и в общей психологии, преодоление идей теории инстинктов послужило в дальнейшем важной вехой становления научной социальной психологии.
Итог: Таким образом, можно подытожить, с каким же теоретическим багажом осталась социальная психология после того, как были выстроены эти ее первые концепции. Прежде всего, очевидно, положительное значение их заключается в том, что были выделены и четко поставлены действительно важные вопросы, подлежащие разрешению: о соотношении сознания индивида и сознания группы, о движущих силах социального поведения и т.д. Интересно также и то, что в первых социально-психологических теориях с самого начала пытались найти подходы к решению поставленных проблем как бы с двух сторон: со стороны психологии и со стороны социологии. В первом случае неизбежно получалось, что все решения предлагаются сточки зрения индивида, его психики, переход к психологии группы не прорабатывался сколько-нибудь точно. Во втором случае формально пытались идти «от общества», но тогда само «общество» растворялось в психологии, что приводило к психологизации общественных отношений. Это означало, что сами по себе ни «психологический», ни «социологический» подходы не дают правильных решений, если они не связаны между собой. Наконец, первые социально-психологические концепции оказались слабыми еще и потому, что они не опирались ни на какую исследовательскую практику, они вообще не базировались на исследованиях, но в духе старых философских построений были лишь «рассуждениями» по поводу социально-психологических проблем. Однако важное дело было сделано, и социальная психология была «заявлена» как самостоятельная дисциплина, имеющая право на существование. Теперь она нуждалась в подведении под нее экспериментальной базы, поскольку психология к этому времени уже накопила достаточный опыт в использовании экспериментального метода. Следующий этап становления дисциплины мог стать только экспериментальным этапом в ее развитии.
Вопрос № 43. Психология больших групп и массовидных явлений.
Структура больших социальных групп.
Большие в количественном отношении образования людей разделяются на два вида: случайно, стихийно возникшие, достаточно кратковременно существующие общности, куда относятся толпа, публика, аудитория, и в точном значении слова социальные группы, т.е. группы, сложившиеся в ходе исторического развития общества, занимающие определенное место в системе общественных отношений каждого конкретного типа общества и потому долговременные, устойчивые в своем существовании. К этому второму виду следует отнести прежде всего социальные классы, различные этнические группы (как их главную разновидность - нации), профессиональные группы, половозрастные группы (с этой точки зрения в качестве группы могут быть рассмотрены, например, молодежь, женщины, пожилые люди и т.д.).
Для всех выделенных таким образом больших социальных групп характерны некоторые общие признаки, отличающие эти группы от малых групп. В больших группах существуют специфические регуляторы социального поведения, которых нет в малых группах. Это - нравы, обычаи и традиции. Их существование обусловлено наличием специфической общественной практики, с которой связана данная группа, относительной устойчивостью, с которой воспроизводятся исторические формы этой практики. Рассмотренные в единстве особенности жизненной позиции таких групп вместе со специфическими регуляторами поведения дают такую важную характеристику, как образ жизни группы. Его исследование предполагает изучение особых форм общения, особого типа контактов, складывающихся между людьми. В рамках определенного образа жизни приобретают особое значение интересы, ценности, потребности. Не последнюю роль в психологической характеристике названных больших групп играет зачастую наличие специфического языка. Для этнических групп - это само собой разумеющаяся характеристика, для других групп «язык» может выступать как определенный жаргон, например, свойственный профессиональным группам, такой возрастной группе, как молодежь.
Однако общие черты, свойственные большим группам, нельзя абсолютизировать. Каждая разновидность этих групп обладает своеобразием: нельзя выстраивать в один ряд класс, нацию, какую-либо профессию и молодежь. Значимость каждого вида больших групп в историческом процессе различна, как различны и многие их особенности. Поэтому все «сквозные» характеристики больших групп должны быть наполнены специфическим содержанием.
Структура психологии большой социальной группы включает в себя целый ряд элементов. В широком смысле это - различные психические свойства, психические процессы и психические состояния, подобно тому как этими же элементами обладает психика отдельного человека. В отечественной социальной психологии предпринят ряд попыток определить более точно элементы этой структуры. Почти все исследователи (Г.Г. Дилигенский, А.И. Горячева, Ю.В. Бромлей и др.) выделяют две составные части в ее содержании: 1) психический склад как более устойчивое образование (к которому могут быть отнесены социальный или национальный характер, нравы, обычаи, традиции, вкусы и т.п.) и 2) эмоциональная сфера как более подвижное динамическое образование (в которую входят потребности, интересы, настроения). Каждый из этих элементов должен стать предметом специального социально-психологического анализа.
Характеристика и типы стихийных групп.
При общей классификации больших социальных групп уже говорилось о том, что существует особая их разновидность, которую в строгом смысле слова нельзя назвать «группой». Это кратковременные объединения большого числа лиц, часто с весьма различными интересами, но тем не менее собравшихся вместе по какому-либо определенному поводу и демонстрирующих какие-то совместные действия. Членами такого временного объединения являются представители разных больших организованных групп: классов, наций, профессий, возрастов и т.д. Такая «группа» может быть определенной степени кем-то организована, но чаще возникает стихийно, не обязательно четко осознает свои цели, но тем не менее может быть весьма активной. Такое образование никак нельзя считать «субъектом совместной деятельности», но и недооценивать его значение также нельзя. В современных обществах от действий таких групп часто зависят принимаемые политические и социальные решения. Среди стихийных групп в социально-психологической литературе чаще всего выделяют толпу, массу, публику. Как отмечалось выше, история социальной психологии в определенной степени «начиналась» именно с анализа таких групп (Лебон, Тард и др.).
Толпа образуется на улице по поводу самых различных событий: дорожно-транспортного происшествия, поимки правонарушителя, недовольства действиями представителя власти или просто проходящего человека. Длительность ее существования определяется значимостью инцидента: толпа зевак может разойтись, как только элемент зрелищности ликвидирован. В другом случае, особенно, когда это связано с выражением недовольства каким-либо социальным явлением (не привезли продукты в магазин, отказались принимать или выдавать деньги в сберкассе) толпа может все более и более возбуждаться и переходить к действиям, например к движению в сторону какого-либо учреждения. Ее эмоциональный накал может при этом возрастать, порождая агрессивное поведение участников, в толпе могут возникать элементы организации, если находится человек, который сумеет ее возглавить. Но если даже такие элементы возникли, они очень нестабильны: толпа легко может и смести возникшую организованность. Стихия остается основным фоном поведения толпы, приводя часто к его агрессивным формам.
Браун определил толпу как «действующие совместно, плечом к плечу, анонимные, случайные, временные, не организованные общности». Выделяют виды толпы в зависимости от их степени активности: активная толпа (собственно толпа) и пассивная толпа (публика и аудитории). Активная толпа также классифицируется в зав-ти от доминирующего поведения участников: агрессивная (бунтующие толпы, кот-ым хар-но проявление агрессии по отношению к людям или объектам); спасающаяся (форма поведения – паника); стяжающая (вовлеченность в соперничество за определенный дефицитный объект); экспрессивная (зеваки).
Хар-ки толпы: 1. Духовное единство или «умственная однородность»; 2. эмоциональность – мех-м эмоц. Заражения работает максимально; 3. иррациональность. Впервые изучение мех-мов возникновения и особенностей поведения толпы изучал Лебон (франц.писатель). Он создал теорию поведения толпы – теория «презрения масс». Выделил след. осн. черты: 1.происходит исчезновение сознат. Личности и возн «коллективная душа»; 2. происх. духовное единство толпы; 3. бессознат. хар-р поведения, поддающийся логическому воздействию. Сущ-ет 3 уровня поведения: инстинктивное, импульсивное и рациональное (волевое, сознательное).
Масса обычно описывается как более стабильное образование с довольно нечеткими границами. Масса может выступать не обязательно как сиюминутное образование, подобно толпе; она может оказаться в значительно большей степени организованной, когда определенные слои населения достаточно сознательно собираются ради какой-либо акции: манифестации, демонстрации, митинга. В этом случае более высока роль организаторов: они обычно выдвигаются не непосредственно в момент начала действий, а известны заранее как лидеры тех организованных групп, представители которых приняли участие в данном массовом действии. В действиях массы поэтому более четки и продуманы как конечные цели, так и тактика поведения. Вместе с тем, как и толпа, масса достаточно разнородна, в ней тоже могут как сосуществовать, так и сталкиваться различные интересы, поэтому ее существование может быть неустойчивым.
Публика представляет собой еще одну форму стихийной группы, хотя элемент стихийности здесь слабее выражен, чем, например, в толпе. Публика - это тоже кратковременное собрание людей для совместного времяпрепровождения в связи с каким-то зрелищем - на трибуне стадиона, в большом зрительном зале, на площади перед динамиком при прослушивании важного сообщения. В более замкнутых помещениях, например в лекционных залах, публику часто именуют аудиторией. Публика всегда собирается ради общей и определенной цели, поэтому она более управляема, в частности в большей степени соблюдает нормы, принятые в избранном типе организации зрелищ. Но и публика остается массовым собранием людей, и в ней действуют законы массы. Достаточно и здесь какого-либо инцидента, чтобы публика стала неуправляемой.
Грунинг предложил след. класс-цию аудитории (или публики): 1. непублика (люди, миним.включенные в ситуацию); 2. латентная (люди,кот.замечают своей связи или взаимод. с др.людьми, а также с орг-циями в сущ.ситуации); 3. сознающая (люди,понимающие, что они зависят от возд-вия др.людей в сложивш. сит-ции, но не высказывают это); 4.активная (люди,кот включаются в коммуникативные и организац. стр-ры для исправления сит-ции).
Психологические особенности масс.
Массы как носители массового сознания, по определению Б. А. Грушина, - это «ситуативно возникающие (существующие) социальные общности, вероятностные по своей природе, гетерогенные по составу и статистические по формам выражения (функционирования)» (Грушин, 1987).
Основные виды масс выделяются по ряду ведущих признаков. Соответственно, массы делятся на: 1) большие и малые; 2) устойчивые (постоянно функционирующие) и неустойчивые (импульсные); 3) сгруппированные и несгруппированные, упорядоченные или неупорядоченные в пространстве; 4) контактные и неконтактные (дисперсные); 5) спонтанные, стихийно возникающие, и специально организуемые; 6) социально однородные и неоднородные. Однако это - всего лишь теоретическое разделение.
Среди качеств массы важнейшими являются следующие. Во-первых, это статичность - то есть аморфность массы, ее несводимость к самостоятельному, системному, структурированному целостному образованию (группе), отличному от составляющих массу элементов. Во-вторых, это ее стохастичная, вероятностная природ; есть открытость, размытость границ, неопределенность состава массы в количественном и качественном отношении. В-третьих, это ситуативность, временность ее существования. Наконец, в-четвертых, выраженная гетерогенность состава массы.
Массовое сознание - это своего рода внеструктурный «архипелаг» в социально-групповой структуре общественного сознания, образование не устойчивое, а как бы «плавающее» в составе более широкого целого. Сегодня этот архипелаг может включать одни острова, но уже завтра - совсем другие. Это особого рода, как бы «надгрупповое» сознание.
1. Главное отличие масс от классически выделяемых социальных групп, страт, классов и слоев общества заключается в наличии особого, самопорождающегося, неорганизованного и плохо структурированного массового сознания. Это обыденная разновидность общественного сознания, объединяющая представителей разных классических групп общими переживаниями. Такие переживания возникают при особых обстоятельствах, объединяющих членов разных групп и одинаково для них значимых, причем настолько значимых, что эти переживания приобретают надгрупповой характер.
2. В отличие от классических групп, устойчивых и структурированных, массы выступают как временные, функциональные общности, разнородные по составу, но объединенные значимостью психических переживаний входящих в них людей. Общность переживаний в массе становится более важной, чем все параметры приобщения к классическим социальным группам. Массы подразделяются в зависимости от основных своих особенностей. К главным особенностям, различающим массы между собой, относятся их размеры, устойчивость их существования во времени, степень компактности их нахождения в социальном пространстве, уровень сплоченности или рассеянности, преобладание факторов организованности или стихийности в возникновении массы.
3. Масса всегда изменчива и ситуативна. Ее психология определяется масштабом событий, вызывающих общие психические переживания. Массовое сознание может распространяться, захватывая все новых людей из разных классических групп, а может и сужаться, уменьшая размеры массы. Такая динамичность размера и изменчивость границ массы затрудняет создание типологии массового сознания. Единственным продуктивным выходом считается построение комплексных, многомерных, сферических моделей массового сознания. Только на пересечении разных координат можно вычленить разные реально существующие типы массового сознания.
4. К основным психологическим свойствам массового сознания относятся эмоциональность, заразительность, мозаичность, подвижность и изменчивость. В качестве ведущих макроформ массового сознания выделяются общественное мнение и массовые настроения.
Общественное мнение, пропаганда.
Общественное мнение следует рассматривать как некий коллективный продукт, но в качестве такового оно не является каким-то единодушным мнением, с которым согласен каждый составляющий общественность индивид, и не обязательно - мнением большинства. Общественное мнение всегда движется по направлению к какому-то решению, пусть даже оно и не бывает иногда единодушным.
Универсальность речи. Формирование общественного мнения происходит через открытие и принятие дискуссии. Аргументы и контраргументы становятся средством, при помощи которого оно оформляется. Чтобы этот процесс дискуссии развивался, для общественности существенно иметь то, что было названо универсальностью речи, т.е. владеть каким-то общим языком или способностью соглашаться относительно значения каких-то основных терминов.
Заинтересованные группы. Общественность обычно состоит из заинтересованных групп и какого-то более отрешенного и незаинтересованного корпуса схожих со зрителями индивидов. Проблема, которая созидает общественность, обычно ставится состязающимися заинтересованными группами. Эти заинтересованные группы обладают некой непосредственной частной озабоченностью относительно способа решения этой проблемы, и поэтому они стараются завоевать поддержку и лояльность со стороны внешней незаинтересованной группы. Это ставит незаинтересованную группу, как отметил Липман, в позицию судьи или арбитра Именно ее расположение и определяет обычно, какой из соревнующихся планов скорее всего и наиболее широко будет учтен в результирующем действии.
Роль публичной дискуссии. Ясно, что качество общественною мнения в большой степени зависит от эффективности общественной дискуссии. В свою очередь эта эффективность зависит от доступности и гибкости механизмов массовой коммуникации, таких, как пресса, радио, общественные собрания. Основой их эффективного использования является возможность свободной дискуссии.
Пропаганда может пониматься как умышленно спровоцированная и направляемая кампания с целью заставить людей принять данную точку зрения, настроение или ценность. Ее особенность состоит в том, что, стремясь достичь эту цель, она не предоставляет беспристрастного обсуждения противоположных взглядов. Цель доминирует, а средства подчинены этой цели.
Таким образом, мы видим, что первичной характеристикой пропаганды является попытка добиться принятия какой-то точки зрения не на основе ее достоинств, а апелляцией к каким-то иным мотивам. Именно эта черта делает пропаганду подозрительной. В сфере общественной дискуссии и общественного обсуждения пропаганда функционирует с целью формирования мнений и суждений не на основе достоинств данного предмета, а главным образом играя на эмоциональных установках и чувствах. Ее цель -навязать некую установку или ценность, которая начинает восприниматься людьми как нечто естественное, истинное и подлинное и, таким образом, как нечто такое, что выражается спонтанно и без принуждения.
Основные процедуры пропаганды. Выделяютсятри основных способа, которыми пропаганда, как правило, достигает своей цели. 1. Первый состоит в простой подтасовке фактов и предоставлении ложной информации. Суждения и мнения людей, очевидно, формируются теми данными, которые им доступны. Манипулируя фактами, скрывая одни и искажая другие, пропагандист может максимально, способствовать формированию какой-то определенной установки. 2. Пропагандист должен стремиться заставить людей отождествить его взгляды с их внутригрупповыми настроениями, а противоположные взгляды - с их внегрупповыми установками. Именно наличие этого внутригруппового/внегруппового антуража и объясняет исключительную эффективность пропаганды во время войны. 3. Использование эмоциональных установок и предрассудков, которыми люди уже обладают. Его задача в этом случае - выстроить ассоциацию между ними и его пропагандистской миссией. Таким образом, если он сумеет связать свои взгляды с определенными благоприятными установками, которыми люди уже обладают, эти взгляды завоюют признание.
Слухи - это особые виды функционирования недостоверной информации или искажения любой информации, придающие ей специфические особенности, передающиеся исключительно в устной форме, как бы неформально и «по секрету». С социально-психологической точки зрения, это массовый феномен межличностного обмена искаженной эмоционально окрашенной информацией. Обычно слухи возникают при отсутствии полной и достоверной информации по актуальному для людей вопросу. Это специфический вид межличностной коммуникации, в ходе которой сюжет, до известной степени отражающий реальные или вымышленные события, становится достоянием обширной диффузной аудитории, массы.
Сплетни - ложная или истинная, проверенная или неподдающаяся проверке, но всегда неполная, пристрастная, хотя и правдоподобная информация о вещах и обстоятельствах, которые могут рассматриваться как личные, но имеют широкий социальный резонанс потому, что касаются закрытых сторон жизни замкнутых, элитных социальных групп. Сплетни выполняют шесть основных социально-психологических функций: информационно-познавательную, аффилиативно-инте-грационную, развлекательно-игровую, проекционно-компенсаторную, функцию социального контроля над элитой и тактическую функцию в социальной борьбе.
Социальные движения, проблема лидера и лидеров.
Социальные движения - особый класс социальных явлений. Социальное движение представляет собой достаточно организованное единство людей, ставящих перед собой определенную цель, как правило, связанную с каким-либо изменением социальной действительности. Социальные движения обладают различным уровнем. Социально-психологические механизмы возникновения массовых движений связаны с такими ситуациями, в которых часть людей не может удовлетворить свои потребности. При этом различными могут быть как потребности (экономические, политические, культурные и др.), так и причины их неудовлетворенности. Неудовлетворенные потребности вызывают недовольство, фрустрацию, переключение энергии, мобилизованной на удовлетворение потребности, на новые задачи - борьбу против реальных или виртуальных препятствий. В результате возникает состояние эмоционального напряжения, беспокойство, которое, распространяясь, может приобретать социальный характер. Широкое социальное беспокойство проявляется в дискуссиях, неформальных обсуждениях, связанных с поисками способов разрешения беспокоящей ситуации. Это и является основой возникновения массовых движений.
Каким бы уровнем социальное движение ни обладало, оно демонстрирует несколько общих черт. Прежде всего оно базируется всегда на определенном общественном мнении, которое как бы подготавливает социальное движение, хотя впоследствии само формируется и укрепляется по мере развития движения. Во-вторых, всякое социальное движение имеет в качестве цели изменение ситуации в зависимости от его уровня: то ли в обществе в целом, то ли в регионе, то ли в какой-либо группе. В-третьих, в ходе организации движения формулируется его программа, с той или другой степенью разработанности и четкости. В-четвертых, движение отдает себе отчет в тех средствах, которые могут быть использованы для достижения целей, в частности в том, допустимо ли насилие как одно из средств. Наконец, в-пятых, всякое социальное движение реализуется в той или иной степени в различных проявлениях массового поведения, включая демонстрации, манифестации, митинги, съезды и пр.
Чрезвычайно важными, с точки зрения социальной психологии, являются три следующих вопроса: механизмы присоединения к движению, соотношение мнений большинства и меньшинства, характеристика лидеров.
В современной, преимущественно социологической, литературе предложены две теории, объясняющие причины присоединения индивида к социальному движению. Теория относительной депривации утверждает, что человек испытывает потребность достижения какой-либо цели не в том случае, когда он абсолютно лишен какого-то блага, права, ценности, а в том случае, когда он лишен этого относительно. Иными словами, потребность эта формируется при сравнении своего положения (или положения своей группы) с положением других. Критика справедливо отмечает упрощение проблемы в этой теории или, как минимум, абсолютизацию фактора, который в действительности может иметь место. Другая теория - мобилизация ресурсов - делает акцент на более «психологические» основания присоединения к движению. Здесь утверждается, что человек руководствуется потребностью в большей степени идентифицироваться с группой, ощутить себя частью ее, тем самым почувствовать свою силу, мобилизовать ресурсы. В данном случае также можно сделать упрек в односторонности и переоценке лишь одного из факторов.
Вторая проблема касается соотношения позиций большинства и меньшинства в любом массовом, в том числе социальном движении. Эта проблема является одной из центральных в концепции С. Московией.
В концепции С. Московией предлагаются характеристики условий, при которых меньшинство может рассчитывать на влияние в движении. Главное из них - последовательный стиль поведения. Под этим понимается обеспечение последовательности в двух «сечениях»: в синхронии (единодушие участников в каждый данный момент) и диахронии (стабильность позиции и поведения членов меньшинства во времени). Только при соблюдении таких условий переговоры меньшинства с большинством (а это неизбежно во всяком движении) могут быть успешными. Необходима проработка также и самого стиля переговоров: умение достигать компромисса, снимать излишнюю категоричность, готовность к продвижению по пути поиска продуктивного решения.
Третья проблема, возникающая в социальном движении, - это проблема лидера или лидеров. Понятно, что лидер такого специфического типа массового поведения должен обладать особыми чертами. Наряду с тем, что он должен наиболее полно выражать и отстаивать цели, принятые участниками, он должен и чисто внешне импонировать довольно большой массе людей. Имидж лидера социального движения должен быть предметом его повседневного внимания. Как правило, прочность позиции и авторитета лидера в значительной мере обеспечивает успех движения. Эти же качества лидера способствуют и удержанию движения в принятых рамках поведения, не допускающих легкости изменения избранной тактики и стратегии действий (Яницкий, 1991).
Наименование параметра | Значение |
Тема статьи: | ТЕОРИЯ ИНСТИНКТОВ СОЦИАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ. |
Рубрика (тематическая категория) | Социология |
ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ НАПРАВЛЕНИЕ В СОЦИОЛОГИИ.
Основа социального поведения- психическая реальность. Ближе к концу XIX в. в социологии возникает психологическое направление, оказавшее сильное влияние на развитие ее как науки. Появление нового направления было связано с успехами психологии, особенно экспериментальной. Вместе с тем, психология, которая еще в начале XIX в. изучала лишь индивида, к концу столетия исследует социальные процессы и поведение групп (общностей) людей. Своеобразный биологический редукционизм, сведение многообразия социальных явлений к биологическим более не устраивало социологию. Как реакция на неудовлетворенность этим редукционизмом, с одной стороны, и как появление интереса к проблемам мотивации человеческого поведения его психологическим механизмам, с другой, возникает психологическое направление в социологии.Психологическое направление в социологии, сформировавшееся на рубеже веков, имело сложную структуру. Выделим психологический эволюционизм, групповую психологию, психологию подражания, психологию народов, инстинктивизм, интеракционизм (направление, изучающее межличностное взаимодействие). Важным моментом для исследователей научного поиска оказалось то, что представители психологической социологии обратили внимание на проблему соотношения общественного и индивидуального сознания как наиболее значимую. Вообще, следует сказать, что для сторонников этого направления основными категориями являются сознание и самосознание.
Связана с бихевиоризмом(поведением). Основа поведения об-ва и ч-ка – инстинкт:врожденная реакция на внешнее воздействие,психофизическое предрасположение. Любой инстинкт сопровождается соответствующей эмоцией,которые не осознаны,но определяют дальнейшее поведение.
Инстинкт борьбы - гнев, страх;
И. бегства – самосохранение;
И. приобретения – собственничество;
И. строительства – чувство созидания;
И. стадности – чувство принадлежности:самый социальный и главный инстинкт,т к благодаря ему люди группируются,деятельность приобретает коллективный характер,следствием этого является рост городов,массовые сборища и т.п.
М. Даугалл выделяет групповой разум-результат эволюции.
В ходе эволюции истинкт был облогорожен интеллектом.Благодаря отличию человека от животного на базе интеллекта выделяет дух причины,который имеет 3 формы духовной взаимосвязи:
1) Симпатия 2) Внушение 3) Подражание
41."ПСИХОЛОГИЯ НАРОДОВ".
В корне лежит чисто философская концепция.Главная движущая сила истории -дух целого народа, он выражается в искусстве,религии языке, обычаях и обрядах. Самое главное-это национальное слзнание,ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ определяет направление деятельности.Дух индивида не является самостоятельным целым, это лишь часть общего. Все решается в пользу общества, индивид лишь звено. В дальнейшем отказался от понятияʼʼ дух целого и дал более четкое понятие. Далее предложил исследовать язык обычаи и мифологию. В языке заложены великие смыслы, разные я зыки своеобразны (порядок слов, лексическое значение). Народы по –разному мыслят. Вундт создал 1 в мире психологическую лабораторию для изучения индивидуальной психологии. Там изучались пласты обыденного сознания: культура, формула повседневного поведения.Все изучения дают возможность предсказывать реакцию народов на определенные внешние воздействия. Вундт противопоставил индивидуальной психологии психологию народов. Мышление и речь и другие психологические явления невозможно понять вне психологии народов. Она должна схватывать общее в психологии больших масс. Язык, миф, обычай - ϶ᴛᴏ не фрагменты народного духа, но самый данный дух народа в его относительно еще не затронутом индивидуальном виде, который обуславливает все остальные процессы. Язык содержит общую форму живущих в духе народа представлений и законы их связи; мифы – содержание этих представлений; обычаи – возникшее из этих представлений общее направление воли. Под словом ʼʼмифʼʼ принято понимать все первобытное миросозерцание, под словом ʼʼобычайʼʼ - все зачатки правового порядка. Психология народов исследует эти три области и, что не менее важно, их взаимодействие: язык - ϶ᴛᴏ форма мифа; обычай выражает миф и развивает его.Τᴀᴋᴎᴍ ᴏϬᴩᴀᴈᴏᴍ, методы психологии народов по В. Вундту - ϶ᴛᴏ анализ продуктов культуры (языка, мифов, обычаев, искусства, быта). Причем психология народов пользуется исключительно описательными методами. Она не претендует на открытие законов. Психология, любая, в т.ч. и психология народов, - ϶ᴛᴏ не наука о законах, по крайней мере, не только о них. В ее фокусе – проблема развития (важная для Вундта категория), в случае психологии народов – развития ʼʼдуши народаʼʼ.
Необходимость пересмотра теории инстинктов Теория базовых потребностей, о которой мы говорили в предыдущих главах,настоятельно требует пересмотра теории инстинктов. Это необходимо хотя быдля того, чтобы иметь возможность дифференцировать инстинкты на болеебазовые и менее базовые, более здоровые и менее здоровые, более естественныеи менее естественные. Более того, наша теория базовых потребностей, как идругие аналогичные теории (353, 160), неизбежно поднимает ряд проблем ивопросов, которые требуют Немедленного рассмотрения и уточнения. В их ряду,например, необходимость отказа от принципа культурной относительности,решение вопроса о конституциональной обусловленности ценностей,необходимость ограничения юрисдикции ассоциативно-инструментального наученияи т.п. Имеются и другие соображения, теоретические, клинические иэкспериментальные, которые подталкивают нас к переоценке отдельных положенийтеории инстинктов, а, быть может, даже к ее полному пересмотру. Эти жесоображения заставляют меня скептически отнестись ко мнению, особенно широкораспространившемуся в последнее время в среде психологов, социологов иантропологов. Я говорю здесь о незаслуженно высокой оценке таких личностныхчерт, как пластичность, гибкость и адаптивность, о преувеличенном внимании кспособности к научению. Мне представляется, что человек гораздо болееавтономен, гораздо более самоуправляем, нежели предполагает за нимсовременная психология, и это мое мнение базируется на следующихтеоретических и экспериментальных соображениях: 1. Концепция гомеостаза Кэннона (78), инстинкт смерти Фрейда (138) ит.п.; 2. Эксперименты по изучению аппетита, пищевых предпочтений игастрономических вкусов (492, 491); 3. Эксперименты Леви по изучению инстинктов (264ѕ269), а также егоисследование материнской сверх-опеки (263) и аффективного голода; 4. Обнаруженные психоаналитиками пагубные последствия раннего отлученияребенка от груди и настойчивого привития навыков туалета; 5. Наблюдения, заставившие многих педагогов, воспитателей и детскихпсихологов-практиков признать необходимость предоставления ребенку большейсвободы выбора; 6. Концепция, лежащая в основе роджерсовской терапии; 7. Многочисленные неврологические и биологические данные, приводимыесторонниками теорий витализма (112) и эмерджентной эволюции (46),современными эмбриологами (435) и такими холистами как Гольдштейн (160), ѕданные о случаях спонтанного восстановления организма после полученнойтравмы. Эти и ряд других исследований, которые я буду цитировать далее,укрепляют мое мнение о том, что организм обладает гораздо большим запасомпрочности, гораздо большей способностью к самозащите, саморазвитию исамоуправлению, чем нам казалось до сих пор. Кроме того, результатыпоследних исследований еще раз убеждают нас в теоретической необходимостипостулирования некой позитивной тенденции к росту или к самоактуализации,заложенной в самом организме, тенденции, в корне отличной отуравновешивающих, консервационных процессов гомеостаза и от реакций навнешние воздействия. Многие мыслители и философы, в числе которых стольразные, как Аристотель и Бергсон, в той или иной форме, с большей илименьшей прямотой уже предпринимали попытки постулировать эту тенденцию,тенденцию к росту или к самоактуализации. О ней говорили и психиатры, ипсихоаналитики, и психологи. О ней рассуждали Гольдштейн и Бюлер, Юнг иХорни, Фромм, Роджерс и многие другие ученые. Однако самым весомым аргументом в пользу необходимости обращения ктеории инстинктов служит, наверное, опыт психотерапии и особенно опытпсихоанализа. Факты, которые предстают перед психоаналитиком, неумолимы,хотя и не всегда очевидны; перед психоаналитиком всегда стоит задачадифференциации желаний (потребностей, импульсов) пациента, проблемаотнесения их к разряду более базовых или менее базовых. Он постоянносталкивается с одним очевидным фактом: фрустрация одних потребностейприводит к патологии, тогда как фрустрация других не вызывает патологическихпоследствий. Или: удовлетворение одних потребностей повышает здоровьеиндивидуума, а удовлетворение других не вызывает такого эффекта.Психоаналитик знает, что есть потребности ужасно упрямые и своевольные. Сними не удастся сладить уговорами, задабриваниями, наказаниями,ограничениями; они не допускают альтернативы, каждую из них можетудовлетворить только один-единственный, внутренне соответствующий ей"удовлетворитель". Эти потребности крайне требовательны, они заставляютиндивидуума осознанно и неосознано искать возможности для их удовлетворения.Каждая из таких потребностей предстает перед человеком как упрямый,непреодолимый, не поддающийся логическому объяснению факт; факт, которыйнужно вопринимать как данность, как точку отсчета. Весьма показательно, чтопрактически все существующие течения психиатрии, психоанализа, клиническойпсихологии, социальной и детской терапии, несмотря на принципиальныерасхождения по многим вопросам, вынуждены сформулировать ту или инуюконцепцию инстинктоподобия потребностей. Опыт психотерапии заставляет нас обратиться к видовым характеристикамчеловека, к его конституции и наследственности, вынуждает отказаться отрассмотрения его внешних, поверхностных, инструментальных привычек инавыков. Всякий раз, когда терапевт сталкивается с этой дилеммой, он отдаетпредпочтение анализу инстинктивных, а не условных, реакций индивидуума, иименно этот выбор является базовой платформой психотерапии. Столь насущнаянеобходимость в выборе вызывает сожаление, потому что, и мы еще вернемся кобсуждению этого вопроса, существуют иные, промежуточные и более важные,альтернативы, предоставляющие нам большую свободу выбора, ѕ одним словом,дилемма, упомянутая здесь, не является единственно возможной дилеммой. И все же сегодня уже очевидно, что теория инстинктов, особенно в техформах, в каких она представлена Мак-Даугаллом и Фрейдом, нуждается впересмотре в соответствии с новыми требованиями, выдвигаемыми динамическимподходом. Теория инстинктов, бесспорно, содержит ряд важных положений, покане оцененных должным образом, но в то же время явная ошибочность ее основныхположений затмевает достоинства других. Теория инстинктов видит в человекесамодвижущуюся систему, она основывается на том, что человеческое поведениедетерминировано не только внешними, средовыми факторами, но и собственнойприродой человека; она утверждает, что в человеческой природе заложенаготовая система конечных целей и ценностей и что при наличии благоприятныхсредовых воздействий человек стремится избежать болезни, а следовательножелает именно того, в чем действительно нуждается (что хорошо для него).Теория инстинктов опирается на то, что все люди составляют единыйбиологический вид, и утверждает, что поведение человека обусловлено теми илииными мотивами и целями, присущими виду в целом; она обращает наше вниманиена тот факт, что в экстремальных условиях, когда организм всецелопредоставлен самому себе, своим внутренним резервам, он проявляет чудесабиологической эффективности и мудрости, и факты эти еще ждут своихисследователей. Ошибки теории инстинктов Считаю необходимым сразу же подчеркнуть, что многие ошибки теорииинстинктов, даже самые возмутительные и заслуживающие резкого отпора, ни вкоем случае не являются неизбежными или внутренне присущими данной теориикак таковой, что эти заблуждения разделялись не только последователямитеории инстинктов, но и ее критиками. 1. Наиболее вопиющими в теории инстинктов являются семантические илогические ошибки. Инстинктивистов вполне заслуженно обвиняют в том, что ониизобретают инстинкты ad hoc, прибегают к понятию инстинкта всякий раз, когдане могут объяснить конкретное поведение или определить его истоки. Но мы,зная об этой ошибке, будучи предупреждены о ней, конечно же, сумеем избежатьгипостазирования, то есть смешения факта с термином, не станем строитьшаткие силлогизмы. Мы гораздо искушеннее в семантике, нежели инстинктивисты. 2. Сегодня мы обладаем новыми данными, предоставленными нам этнологией,социологией и генетикой, и они позволят нам избежать не только этно- иклассоцентризма, но и упрощенного социального дарвинизма, которым грешилиранние инстинктивисты и который заводил их в тупик. Теперь мы можем понять, что неприятие, которое встретила в научныхкругах этнологическая наивность инстинктивистов, было излишне радикальным,излишне горячим. В результате мы получили другую крайность ѕ теориюкультурного релятивизма. Эта теория, широко распространенная ипользовавшаяся большим влиянием в последние два десятилетия, сейчасподвергается жесткой критике (148). Несомненно, пришла пора вновь направитьнаши усилия на поиск кросс-культуральных, общевидовых характеристик, как этоделали инстинктивисты, и мне думается, что мы сумеем избежать какэтноцентризма, так и гипертрофированного культурного релятивизма. Так,например, мне кажется очевидным, что инструментальное поведение (средство)детерминировано культуральными факторами в гораздо большей степени, чембазовые потребности (цели). 3. Большинство анти-инстинктивистов 20ѕ30-х годов, такие, например, какБернард, Уотсон, Куо и другие, критикуя теорию инстинктов, говорили главнымобразом о том, что инстинкты нельзя описать в терминах отдельных реакций,вызванных специфическими раздражителями. В сущности, они обвинялиинстинктивистов в приверженности бихевиориостичному подходу, и в целом онибыли правы, ѕ инстинкты действительно не укладываются в упрощенную схемубихевиоризма. Однако сегодня такая критика уже не может считатьсяудовлетворительной, потому что сегодня и динамическая, и гуманистическаяпсихология исходят из того, что никакая мало-мальски значимая, целостнаяхарактеристика человека, никакая целостная форма активности не может бытьопределена только в терминах "стимулѕреакция". Если мы утверждаем, что любой феномен нужно анализировать в егоцельности, то это еще не означает, что мы призываем игнорировать свойстваего компонентов. Мы не против того, чтобы рассматривать рефлексы, например,в контексте классических животных инстинктов. Но при этом мы понимаем, чторефлекс ѕ это исключительно моторный акт, инстинкт же помимо моторного актавключает в себя биологически детерминированный импульс, экспрессивноеповедение, функциональное поведение, объект-цель и аффект. 4. Даже с точки зрения формальной логики я не могу объяснить, почему мыдолжны постоянно делать выбор между абсолютным инстинктом, инстинктом,завершенным во всех его компонентах, и не-инстинктом. Почему бы нам ниговорить об остаточных инстинктах, об инстинктоподобных аспектах влечения,импульса, поведения, о степени инстинктоподобия, о парциальных инстинктах? Очень многие авторы бездумно употребляли термин "инстинкт", используяего для описания потребностей, целей, способностей, поведения, восприятия,экспрессивных актов, ценностей, эмоций как таковых и сложных комплексов этихявлений. В результате это понятие практически утратило смысл; практическилюбую из известных нам человеческих реакций, как справедливо отмечают Мармор(289) и Бернард (47), тот или иной автор может отнести к разрядуинстинктивных. Основная наша гипотеза состоит в том, что из всех психологическихсоставляющих человеческого поведения только мотивы или базовые потребностимогут считаться врожденными или биологически обусловленными (если невсецело, то хотя бы в определенной степени). Само же поведение, способности,когнитивные и аффективные потребности, по нашему мнению, не имеютбиологической обусловленности, эти явления либо являются продуктом научения,либо способом выражения базовых потребностей. (Разумеется, многие изприсущих человеку способностей, например, цветовое зрение, в значительнойстепени детерминированы или опосредованы наследственностью, но сейчас речьне о них). Другими словами, в базовой потребности есть некий наследственныйкомпонент, который мы будем понимать как своеобразную конативную нужду, несвязанную с внутренним, целеполагающим поведением, или как слепой,нецеленаправленный позыв, вроде фрейдовских импульсов Ид. (Ниже мы покажем,что источники удовлетворения этих потребностей также имеют биологическиобусловленный, врожденный характер.) Поведение целенаправленное (илифункциональное) возникает в результате научения. Сторонники теории инстинктов и их оппоненты мыслят в категориях "всеили ничего", они рассуждают только об инстинктах и не-инстинктах, вместотого, чтобы задуматься о той или иной мере инстинктивности того или иногопсихологического феномена, и в этом состоит их главная ошибка. И в самомделе, разумно ли предполагать, что весь сложнейший набор человеческихреакций всецело детерминирован одной лишь наследственностью или вовсе недетерминирован ею? Ни одна из структур, лежащих в основе сколько-нибудьцелостных реакций, даже самая простая структура, лежащая в основесколько-нибудь целостной реакции, не может быть детеминирована толькогенетически. Даже цветной горошек, эксперименты над которым позволилиМенделю сформулировать знаменитые законы распределения наследственныхфакторов, нуждается в кислороде, воде и подкормке. Если уж на то пошло, то исами гены существуют не в безвоздушном пространстве, а в окружении другихгенов. С другой стороны совершенно очевидно, что никакая из человеческиххарактеристик не может быть абсолютно свободной от влияния наследственности,потому что человек ѕ дитя природы. Наследственность является предпосылкойвсего человеческого поведения, каждого поступка человека и каждой егоспособности, то есть, что бы ни сделал человек, он может это сделать толькопотому, что он ѕ человек, что он принадлежит к виду Homo, потому что он сынсвоих родителей. Столь несостоятельная с научной точки зрения дихотомия повлекла засобой ряд неприятных последствий. Одним из них стала тенденция, всоответствии с которой любую активность, если в ней обнаруживался хотькакой-то компонент научения, стали считать неинстинктивной и наоборот, любуюактивность, в которой проявлялся хоть какой-то компонент наследственности ѕинстинктивной. Но как мы уже знаем, в большинстве, если не во всехчеловеческих характеристиках с легкостью обнаруживаются и те, и другиедетерминанты, а значит и сам спор между сторонниками теории инстинктов исторонниками теории научения чем дальше, тем больше начинает напоминать спормежду партией остроконечников и тупоконечников. Инстинктивизм и анти-инстинктивизм ѕ две стороны одной медали, двекрайности, два противоположных конца дихотомии. Я уверен, что мы, зная обэтой дихотомии, сумеем избежать ее. 5. Научной парадигмой теоретиков-инстинктивистов были животныеинстинкты, и это стало причиной очень многих ошибок, в том числе ихнеспособности разглядеть уникальные, чисто человеческие инстинкты. Однакосамым большим заблуждением, закономерно вытекающим из изучения животныхинстинктов, явилась, пожалуй, аксиома об особой мощности, о неизменности,неуправляемости и неподконтрольности инстинктов. Но аксиома эта,справедливая разве что применительно к червям, лягушкам и леммингам, явнонепригодна для объяснения человеческого поведения. Даже признавая, что базовые потребности имеют определеннуюнаследственную базу, мы можем наделать кучу ошибок, если будем определятьмеру инстинктивности на глазок, если будем считать инстинктивными только теповеденческие акты, только те характеристики и потребности, которые не имеютявной связи с факторами внешней среды или отличаются особой мощностью, явнопревышающей силу внешних детерминант. Почему бы нам не допустить, чтосуществуют такие потребности, которые, несмотря на свою инстинктоиднуюприроду, легко поддаются репрессии, которые могут быть сдержаны, подавлены,модифицированы, замаскированы привычками, культурными нормами, чувством виныи т.п. (как это, по-видимому, происходит с потребностью в любви)? Словом,почему бы нам не допустить возможность существования слабых инстинктов? Именно эта ошибка, именно такая идентификация инстинкта с чем-то мощными неизменным, скорее всего, и стала причиной резких нападок культуралистовна теорию инстинктов. Мы понимаем, что никакой этнолог не сможет даже навремя отвлечься от идеи о неповторимом своеобразии каждого народа, и потомус гневом отвергнет наше предположение и присоединится к мнению нашихоппонентов. Но если бы все мы с надлежащим уважением относились и ккультурному, и к биологическому наследию человека (как это делает авторданной книги), если бы мы рассматривали культуру просто как более мощнуюсилу по сравнению с инстинктоидными потребностями (как это делает авторданной книги), то мы бы уже давно не видели ничего парадоксального вутверждении о том, что наши слабые, хрупкие инстинктоидные потребностинуждаются в защите от более устойчивых и более мощных культурных влияний.Попытаюсь быть еще более парадоксальным ѕ по моему мнению, в каком-то смыслеинстинктоидные потребности в каком-то смысле сильнее тех же культурныхвлияний, потому что они постоянно напоминают о себе, требуют удовлетворения,и потому что их фрустрация приводит к пагубным патологическим последствиям.Вот почему я утверждаю, что они нуждаются в защите и покровительстве. Чтобы стало совсем понятно, выдвину еще одно парадоксальное заявление.Я думаю, что вскрывающая психотерапия, глубинная терапия и инсайт-терапия.которые объединяют в себе практически все известные методы терапии, кромегипноза и поведенческой терапии, имеют одну общую черту, они обнажают,восстанавливают и укрепляют наши ослабленные, утраченные инстинктоидныепотребности и тенденции, наше задавленное, задвинутое в дальний уголживотное Я, нашу субъективную биологию. В самом очевидном виде, самымконкретным образом такую цель ставят только организаторы так называемыхсеминаров личностного роста. Эти семинары ѕ одновременнопсихотерапевтические и образовательные ѕ требуют от участников чрезвычайнобольших трат личностной энергии, полной самоотдачи, невероятных усилий,терпения, мужества, они очень болезненны, они могут длиться всю жизнь и всеравно не достичь поставленной цели. Нужно ли учить собаку, кошку или птицукак быть собакой, кошкой или птицей? Ответ очевиден. Их животные импульсызаявляют о себе громко, внятно и распознаются безошибочно, тогда какимпульсы человека чрезвычайно слабы, неотчетливы, спутаны, мы не слышим, чтоони шепчут нам, и поэтому должны учиться слушать и слышать их, Неудивительно, что спонтанность, естественность поведения, свойственнуюпредставителям животного мира, мы чаще замечаем за самоактуализированнымилюдьми и реже ѕ за невротиками и не очень здоровыми людьми. Я готов заявить,что сама болезнь ѕ это ничто иное, как утрата животного начала. Четкаяидентификация со своей биологией, "животность" парадоксальным образомприближают человека к большей духовности, к большему здоровью, к большемублагоразумию, к большей (орга-низ.мической) рациональности. 6. Сосредоточенность на изучении животных инстинктов повлекла за собойеще одну, возможно, еще более страшную ошибку. По неким непонятным,загадочным для меня причинам, объяснить которые смогли бы, наверное, толькоисторики, в западной цивилизации утвердилось представление о том, чтоживотное начало ѕ это дурное начало, что наши примитивные импульсы ѕ этоэгоистичные, корыстные, враждебные, дурные импульсы.22 Теологи называют это первородным грехом или голосом дьявола. Фрейдистыназывают это импульсами Ид, философы, экономисты, педагоги придумывают своиназвания. Дарвин был настолько убежден в дурной природе инстинктов, чтоосновным фактором эволюции животного мира счел борьбу, соревнование, исовершенно не заметил проявлений сотрудничества, кооперации, которые,однако, легко сумел разглядеть Кропоткин. Именно такой взгляд на вещи заставляет нас идентифицировать животноеначало человека с хищными, злобными животными, такими как волки, тигры,кабаны, стервятники, змеи. Казалось бы, почему нам не приходят на ум болеесимпатичные звери, например, олени, слоны, собаки, шимпанзе? Очевидно, чтовышеупомянутая тенденция самым непосредственным образом связана с тем, чтоживотное начало понимается как плохое, жадное, хищное. Если уж такнеобходимо было найти подобие человеку в животном мире, то почему бы невыбрать для этого животное, действительно похожее на человека, например,человекообразную обезьяну? Я утверждаю, что обезьяна как таковая, вобщем-то, гораздо более милое и приятное животное, чем волк, гиена иличервь, к тому же она обладает многими из тех качеств, что мы традиционноотносим к добродетелям. С точки зрения сравнительной психологии мы, правоже, больше похожи на обезьяну, чем на какого-нибудь гада, а потому я ни зачто не соглашусь с тем, что животное начало человека ѕ злобное, хищное,дурное (306). 7. К вопросу о неизменности или немодифицируемости наследственных чертнужно сказать следующее. Даже если допустить, что существуют такиечеловеческие черты, которые детерминированы одной лишь наследственностью,только генами, то и они подвержены изменениям и, может быть даже, легче, чемлюбые другие. Такая болезнь как рак в значительной степени обусловленанаследственными факторами, и все-таки ученые не оставляют попыток искатьспособы профилактики и лечения этой страшной болезни. То же самое, можносказать об интеллекте, или IQ. Нет сомнений, что в известной степениинтеллект определяется наследственностью, но никто не возьмется оспариватьтот факт, что его можно развить при помощи образовательных ипсихотер-певтических процедур. 8. Мы должны допустить возможность большей вариативности в областиинстинктов, чем допускают это теоретики-инстинктивисты. Очевидно, чтопотребность в познании и понимании обнаруживается далеко не у всех людей. Уумных людей она выступает как насущная потребность, тогда как у слабоумныхона представлена лишь в рудиментарном виде или отсутствует вовсе Так жеобстоит дело и с материнским инстинктом. Исследования Леви (263) выявилиочень большую вариативность в выраженности материнского инстинкта, настолькобольшую, что можно заявить, что некоторые женщины вовсе не имеютматеринского инстинкта. Специфические таланты или способности, которые,по-видимому, обусловлены генетически, например, музыкальные, математические,художественные способности (411), обнаруживаются у очень немногих людей. В отличие от животных инстинктов, инстинктоидные импульсы могутисчезнуть, атрофироваться. Так, например, у психопата нет потребности влюбви, потребности любить и быть любимым. Утрата этой потребности, как мытеперь знаем, перманентна, невосполнима; психопатия не поддается лечению, вовсяком случае, с помощью тех психотерапевтических техник, которыми мырасполагаем в настоящее время. Можно привести и другие примеры. Исследованиеэффектов безработицы, проведенное в одной из австрийских деревень (119), каки ряд других аналогичных этому исследований, показало, что продолжительнаябезработица оказывает не просто деморализующее, а даже разрушительноевоздействие на человека, так как угнетает некоторые из его потребностей.Будучи однажды угнетенными, эти потребности могут угаснуть навсегда, они непробудятся вновь даже в случае улучшения внешних условий. Аналогичные этимданные получены при наблюдениях за бывшими узниками нацистских концлагерей.Можно вспомнить также наблюдения Бэйтсона и Мид (34), изучавших культурубалинезийцев. Взрослого балинезийца нельзя назвать "любящим" в нашем,западном, понимании этого слова, и он, по всей видимости, вообще неиспытывает потребности в любви. Балинезийские младенцы и дети реагируют нанедостаток любви бурным, безутешным плачем (этот плач запечатлела кинокамераисследователей), а значит, мы можем предположить, что отсутствие "любовныхимпульсов" у взрослого балинезийца ѕ это приобретенная черта. 9. Я уже говорил, что по мере восхождения по филогенетической лестницемы обнаруживаем, что инстинкты и способность к адаптации, способность гибкореагировать на изменения в окружающей среде начинают выступать каквзаимоисключающие явления. Чем более выражена способность к адаптации, темменее отчетливы инстинкты. Именно эта закономерность стала причиной оченьсерьезного и даже трагического (с точки зрения исторических последствий)заблуждения ѕ заблуждения, корни которого уходят в древность, а сутьсводится к противопоставлению импульсивного начала рациональному. Мало комуприходит в голову мысль, что оба этих начала, обе эти тенденции инстинктивныпо своей природе, что они не антагонистичны, но синергичны друг другу, чтоони устремляют развитие организма в одном и том же направлении. Я убежден, что наша потребность в познании и понимании может быть стольже конативной, как и наша потребность в любви и принадлежности. В основе традиционной дихотомии "инстинктѕразум" лежат неверноеопределение инстинкта и неверное определение разума ѕ определения, прикоторых одно определяется как противоположное другому. Но если мыпереопределим эти понятия в соответствии с тем, что нам известно насегодняшний день, то мы обнаружим, что они не только не противоположны другдругу, но и не так уж сильно отличаются одно от другого. Здоровый разум издоровый импульс устремлены к одной и той же цели; у здорового человека онини в коем случае не противоречат друг другу (но у больного они могут бытьпротивоположны, оппозиционны друг другу). Имеющиеся в нашем распоряжениинаучные данные указывают на то, что для психического здоровья ребенканеобходимо, чтобы он чувствовал себя защищенным, принятым, любимым иуважаемым. Но ведь как раз этого и желает (инстинктивно) ребенок. Именно вэтом смысле, чувственно и научно доказуемом, мы заявляем, что инстинктоидныепотребности и рациональность, разум синергичны, а не антагонистичны другдругу. Их кажущийся антагонизм не более чем артефакт, и причина тому кроетсяв том, что предметом нашего изучения являются, как правило, больные люди.Если наша гипотеза подтвердится, то мы сможем, наконец, решить извечнуюпроблему человечества, и вопросы вроде: "Чем должен руководствоватьсячеловек ѕ инстинктом или разумом?" или: "Кто главный в семье ѕ муж илижена?" отпадут сами собой, утратят свою актуальность ввиду очевиднойсмехотворности. 10. Пастор (372) со всей убедительностью продемонстрировал нам,особенно своим глубоким анализом теорий Мак-Даугалла и Торндайка (я быдобавил сюда и теорию Юнга и, может быть, теорию Фрейда), что теорияинстинктов вызвала к жизни множество консервативных и дажеантидемократических по своей сути социальных, экономических и политическихпоследствий, обусловленных отождествлением наследственности с судьбой, сбезжалостным, неумолимым роком. Но это отождествление ошибочно. Слабый инстинкт может обнаружиться,выразиться и получить удовлетворение только в том случае, если условия,предопределяемые культурой, благоприятствуют ему; плохие же условияподавляют, разрушают инстинкт. Например, в нашем обществе пока невозможноудовлетворение слабых наследственных потребностей, из чего можно сделатьвывод, что условия эти требуют существенного улучшения. Однако взаимосвязь, обнаруженную Пастором (372), ни в коем случаенельзя считать ни закономерной, ни неизбежной; на основании этой корреляциимы можем лишь еще раз заявить, что для оценки социальных явлений нужнообращать внимание не на один, а по меньшей мере на два континуума явлений.Противопоставление, выраженное континуумом "либерализмѕконсерватизм", ужеуступает место таким парам континуальных антагонизмов как"социализмѕкапитализм" и "демократизмѕавторитаризм", и эту тенденцию мыможем проследить даже на примере науки. Например, сегодня можно говорить осуществовании таких подходов к изучению общества и человека, какэкзогенно-авторитарно-социалистический, илиэкзогенно-социал-демократический, илиэкзогенно-демократически-капиталистический и т.д. В любом случае, если мы сочтем, что антагонизм между человеком иобществом, между личным и общественным интересом закономерен, неизбежен инепреодолим, то это будет уход от решения проблемы, неправомерная попыткаигнорировать само ее существование. Единственным разумным оправданием такойточки зрения можно счесть тот факт, что в больном обществе и в больноморганизме этот антагонизм действительно имеет место. Но даже в этом случаеон ме неизбежен, как это блестяще доказала Рут Бенедикт (40,. 291, 312). А вхорошем обществе, по крайней мере в тех обществах, которые описала Бенедикт,этот антагонизм невозможен. При нормальных, здоровых социальных условияхличный и общественный интерес ни в коем случае не противоречат один другому,напротив, они совпадают друг с другом, синергичны друг другу. Причинаживучести этого ложного представления о дихотомичности личного иобщественного заключается только в том, что предметом нашего изучения до сихпор были в основном больные люди и люди, живущие в плохих социальныхусловиях. Естественно, что у таких людей, у людей, живущих в таких условиях,мы неизбежно обнаруживаем противоречие между личными и общественнымиинтересами, и беда наша в том, что мы трактуем его как естественное, какбиологически запрограммированное. 11. Одним из недостатков теории инстинктов, как и большинства Другихтеорий мотивации, была ее неспособность обнаружить динамическую взаимосвязьи иерархическую систему, объединяющую человеческие инстинкты, илиинстинктивные импульсы. До тех пор, пока мы будем рассматривать импульсы каксамостоятельные, независимые друг от друга образования, мы не сможемприблизиться к решению множества насущных проблем, будем постоянно вращатьсяв заколдованном кругу псевдопроблем. В частности, такой подход не позволяетнам отнестись к мотивационной жизни человека как к целостному, унитарномуявлению, обрекает нас на составление всевозможных списков и перечнеймотивов. Наш же подход вооружает исследователя принципом ценностного выбора,единственно надежным принципом, позволяющим рассматривать одну потребностькак более высокую по сравнению с другой или как более важную или даже болеебазовую по отношению к другой. Атомистический подход к мотивационной жизни,напротив, неизбежно провоцирует нас на рассуждения об инстинкте смерти, остремлении к Нирване, к вечному покою, к гомеостазу, к равновесию, ибоединственное, на что способна потребность сама по себе, если еерассматривать в отрыве от других потребностей, ѕ это требовать своегоудовлетворения, то есть собственного уничтожения. Но для нас совершенно очевидно, что, удовлетворив потребность, человекне обретает умиротворения и тем более счастья, потому что место утоленнойпотребности тут же занимает другая потребность, до поры не ощущавшаяся,слабая и забытая. Теперь она наконец-то может заявить о своих претензиях вовесь голос. Нет конца человеческим желаниям. Бессмысленно мечтать обабсолютном, полном удовлетворении. 12. От тезиса о низменности инстинкта недалеко до предположения о том,что самой богатой инстинктивной жизнью живут душевнобольные, невротики,преступники, слабоумные и отчаявшиеся люди. Это предположение закономерновытекает из доктрины, согласно которой сознание, разум, совесть и мораль ѕявления внешние, наружные, показные, не свойственные человеческой природе,навязанные человеку в процессе "окультуривания", необходимые каксдерживающий фактор его глубинной природы, необходимые в том же смысле какнеобходимы кандалы закоренелому преступнику. В конце концов, в полномсоответствии с этой ложной концепцией формулируется роль цивилизации и всехее институтов ѕ школы, церкви, суда и органов правопорядка, призванныхограничить низменную, разнузданную природу инстинктов. Эта ошибка настолько серьезна, настолько трагична, что мы можемпоставить ее на одну доску с такими заблуждениями, как вера вбогоизбранность верховной власти, как слепая убежденность в исключительнойправоте той или иной религии, как отрицание эволюции и святая вера в то, чтоземля ѕ это блин, лежащий на трех китах. Все прошлые и настоящие войны, всепроявления расового антагонизма и религиозной нетерпимости, о которых намсообщает пресса, имеют в своей основе ту или иную доктрину, религиозную илифилософскую, внушающую человеку неверие в себя и в других людей, уничижающуюприроду человека и его возможности. Любопытно, но подобного ошибочного взгляда на человеческую природупридерживаются не только инстинктивисты, но и их оппоненты. Все теоптимисты, которые уповают на лучшее будущее человека ѕ инвайрон-менталисты,гуманисты, унитарии, либералы, радикалы, ѕ все с ужасом открещиваются оттеории инстинктов, ошибочно полагая, что именно она обрекает человечество наиррациональность, войны, антагонизм и закон джунглей. Инстинктивисты, упорствуя в своем заблуждении, не желают отказыватьсяот принципа роковой неизбежности. Большая часть из них давно утратила всякийоптимизм, хотя есть и такие, которые активно исповедуют пессимистическийвзгляд на будущее человечества. Здесь можно провести аналогию с алкоголизмом. Одни люди скатываются вэту бездну стремительно, другие ѕ медленно и постепенно, но результат один итот же. Неудивительно, что Фрейда часто ставят в один ряд с Гитлером, ибо ихпозиции во многом схожи, и нет ничего странного в том, что такиезамечательные люди как Торндайк и Мак-Даугалл, руководствуясь логикойнизменной инстинктивности, пришли к антидемократическим выводамгамильтоновского толка. А ведь на самом деле, достаточно лишь перестать считать инстинктоидныепотребности заведомо низменными или дурными, достаточно согласиться хотя быс тем, что они нейтральные или даже хорошие, и тут же сотни псевдопроблем,над решением которых мы безуспешно ломаем головы уже много лет, отпадут самисобой. Если мы примем эту концепцию, то в корне изменится и наше отношение кнаучению, возможно даже, что мы откажемся от самого понятия "научение",которое непристойно сближает процессы воспитания и дрессировки. Каждый шаг,приближающий нас к согласию с нашей наследственностью, с нашимиинстинктоидными потребностями, будет означать признание необходимостиудовлетворения этих потребностей, будет снижать вероятность фрустрации. Ребенок в меру депривированный, то есть еще не до конца окультуренный,еще не расставшийся со своим здоровым животным началом, без устали стремитсяк восхищению, безопасности, автономии и любви, и делает это, конечно же,по-своему, по-детски. Чем мы встречаем его усилия? Умудренный опытомвзрослый человек, как правило, реагирует на детские выходки словами: "Да онрисуется!" или: "Он просто хочет привлечь к себе внимание!", и эти слова,этот диагноз автоматически означают отказ во внимании и участии, повелениене давать ребенку того, чего он ищет, не замечать его, не восхищаться им, неаплодировать ему. Однако, если мы научимся считаться с этими детскими призывами к любви,восхищению и обожанию, если мы научимся относиться к этим мольбам как кзаконным требованиям, как к проявлениям естественного права человека, еслимы будем реагировать на них с тем же участием, с каким относимся к егожалобам на голод, жажду, боль или холод, то мы перестанем обрекать его нафрустрацию, станем для него источником удовлетворения этих потребностей.Такой воспитательный режим повлечет за собой одно-единственное, но оченьважное последствие ѕ отношения между родителем и ребенком станут болееестественными, спонтанными, веселыми, в них будет больше приязни и любви. Не подумайте, что я ратую за тотальную, абсолютную вседозволенность.Прессинг инкультурации, то есть воспитания, дисциплины, формированиясоциальных навыков, подготовки к будущей взрослой жизни, осознанияпотребностей и желаний других людей, в какой-то степени, разумеется,необходим, но процесс воспитания перестанет раздражать нас и ребенка толькотогда, когда его будет окружать атмосфера приязни, любви и уважения друг кдругу. И уж, конечно, не может быть и речи ни о каком потаканииневротическим потребностям, дурным привычкам, наркотической зависимости,фиксациям, потребности в знакомом или любым другим неинстинктоиднымпотребностям. И наконец, нельзя забывать о том, что кратковременнаяфрустрация, жизненный опыт, даже трагедии и несчастья могут иметьблагоприятные и целительные последствия.