Что такое революция простыми словами. Что такое Дайте определение понятию революция

В год столетия революции самое время поговорить о том, что же такое революция. Речь идет о социально-политическом феномене, «революции» в других смыслах слова («неолитическая революция», «научно-техническая революция», «сексуальная революция» и т.п.) мы оставляем здесь в стороне.

Спектр мнений

К сожалению, понятие революции, как правило, формировалось индуктивно, как логическая конструкция, основанная на том, что важнее всего для автора - конституционное устройство либо экономика, смена правительства или мифы общественного сознания. В итоге авторы, предлагающие определения, нередко перечисляют самые разные стороны процесса, перемежая их трудноопределимыми понятиями вроде «радикальное», «быстрое», «фундаментальное», «качественное», «сбой», «нарушение равновесия». Иногда выдвигаются критерии, которые автор расценивает как положительные или отрицательные в силу своей идеологии и на этом основании считает их критерием революции (например, «далеко идущие изменения», направленные на модернизацию и централизацию) . Все эти критерии не позволяют четко отделять революцию как явление от других похожих процессов, четко датировать революции.

Историк В.П. Булдаков пытается отождествить революцию с архаичной смутой: «Революция может рассматриваться как дикая реакция на латентные формы насилия, которые приняли социально-удушающую форму… Революционный хаос можно рассматривать как раскрытие “варварского” человеческого естества, запрятанного под ставшей тесной оболочкой “цивилизаторского” насилия власти» . Нет, не может революция так рассматриваться, в ее сути во всяком случае. Дело в том, что конфликт «цивилизаторского насилия» и «варварского» естества существует от начала цивилизации, а революции, о которых идет речь, - явление куда более позднее. Вопрос о том, были ли революции в древности и что под ними понимать, остается дискуссионным, но события, которые принято называть революциями в современном понимании слова, возникают только в Новом времени. Более того, они отличаются от многочисленных бунтов, «бессмысленных и беспощадных», а главное - нерезультативных в смысле общественных преобразований. То, что современники могут воспринимать как смуту, может быть и революцией. Революции могут сопровождаться погромами и убийствами архаичного типа (хотя такие злодейства происходят и без всяких революций тоже). Но суть революции - не в смуте, не в архаичном погроме. Да и не противопоставляют себя революции «цивилизаторству», скорее наоборот.

Проблему пытаются решить и филологи, ибо они создают толковые словари русского языка. Но при этом филологи и консультирующие их историки могут быть далеки от научной проблематики революции и вынуждены опираться на марксистско-ленинскую концепцию, слегка причесанную в духе времени, например: «низвержение, разрушение отжившего общественного и государственного строя, приход к власти нового, передового класса и утверждение нового, прогрессивного строя» . Получается, что в ходе одной революции разрушается один общественный строй, целая социальная система, и сразу же утверждается новый строй.

Между тем для историка в столь сложном случае логичнее отталкиваться от реальных событий, которые уже вошли в историю как «классические революции»: как минимум Великая французская революция и революция в России, начавшаяся в феврале 1917 года. В этот «обязательный» список включаются также другие французские революции XIX века и революция, начавшаяся в 1905 году в России (как правило, она датируется 1905–1907 годами). Также «желательно», чтобы определение учитывало и более ранние революции, по крайней мере Английскую революцию XVII века («Великий мятеж»). Эти события являются революциями как свершившиеся исторические факты, и определение революции должно быть сформулировано так, чтобы эти три-четыре события под него подпадали.

Рассмотрим на примере этих революций пять определений, приведенных Д. Пейджем как наиболее типичные для западной науки (Т. Скочпол, С. Хантингтон, Э. Гидденс и Ч. Тилли) .

Т. Скочпол: «стремительная коренная трансформация государственных и классовых структур общества, сопровождаемая и частично поддерживаемая классовыми восстаниями снизу». Прежде всего бросается в глаза отсутствие причинно-следственной связи трансформации и восстаний, которые как бы совпадают по времени. Но это полбеды. Беда в том, что в ходе большинства из перечисленных революций коренная трансформация классовых структур не происходит. Применительно к революции 1905–1907 годов трудно говорить даже о коренном изменении государственных структур (при всем уважении к введению Государственной думы). Коренная трансформация классовых структур может происходить и без революции, сопровождаясь при этом крестьянскими восстаниями, - так было в России в 60-е годы XIX века. Но, по общему мнению, социально-политической революции в собственном смысле слова тогда не произошло. А ведь глубина классовой трансформации была ничуть не меньше, чем в 1905–1907 годах. Остается «стремительность». Но это тоже очень слабый критерий. «Стремительно» - это сколько лет? Великая французская революция, по разным оценкам, длилась от 5 до 15 лет (это если не включать в революционный период империю Наполеона), наиболее обоснованная, на мой взгляд, датировка - 1789–1799 годы. Английская революция «тянулась» 20 лет. Бывают революции и «постремительнее», но и периоды «эволюции» также бывают сопоставимы по длительности с длинными революциями. Реставрация после Английской революции длилась 28 лет, после Наполеоновских войн - 15 лет.

Может быть, лучше определение С. Хантингтона? «Стремительное, фундаментальное и насильственное внутриполитическое изменение в доминирующих ценностях и мифах общества, его политических институтах, социальной структуре, лидерстве, деятельности правительства и политике». Это типичное определение через перечисление, в котором причинно-следственные связи между явлениями автора не очень интересуют. Каждое из таких изменений может вполне свершиться без революции. Одни мифы чего стоят. А все вместе они не встречаются в ходе большинства революций. О фундаментальном (качественном) изменении социальной структуры уже в ходе (а не после) революции мы говорили выше. А тут еще и ценности с мифами. Беда Хантингтона заключается в том, что он применительно к таким сложным материям характеризует общество как целое (а революция его как раз раскалывает). Можно ли сказать, что вся Франция целиком даже во время Великой революции отказалась от католических ценностей и мифов? Количество их противников увеличилось, но это количественное, а не качественное изменение. Остались массы, приверженные прежним ценностям - одна Вандея чего стоит. Что уж говорить о революциях XIX века, куда слабее перепахавших французское общество.

Поняв слабость определений, преувеличивающих совершаемый революцией прогресс, А. Гидденс переносит центр тяжести в политическую сферу: «захват государственной власти посредством насильственных средств лидерами массового движения, когда впоследствии эта власть используется для инициирования основных процессов социальных реформ». Ближе, но все равно не то. Во-первых, Э. Гидденс забыл о таких революциях, как 1905–1907 годов, где означенный захват не произошел. Более того, даже классические революции могут долго протекать и даже добиваться результатов до момента насильственного захвата власти революционными лидерами масс (Франция 1789–1791 годов, например). Во-вторых, неясен критерий «основных социальных реформ». Можно догадаться, что Э. Гидденс подчеркивает их глубину. Но бывает, что глубокие реформы даже в условиях революции проводят не лидеры массовых движений, так как революция может начаться с переворота (Португалия 1974 года, например). После этого массы могут поддержать новую власть, но это не значит, что к власти пришли именно лидеры массового движения (отчасти это относится и к ситуации февраля 1917 года в России, когда выяснилось, что лидерами масс являются не министры Временного правительства, а Советы). В-третьих, революция может начаться с ненасильственного прихода к власти, после чего социальные реформы провоцируют революцию (Чили 1970–1973 годов).

Еще более политологичным и потому слабым является определение Ч. Тили: «насильственная передача власти над государством, в ходе которой по меньшей мере две различные коалиции соперников предъявляют взаимоисключающие требования в отношении права контролировать государство, и некоторая значительная часть населения подчиняется юрисдикции государства и подчиняется требованиям каждой коалиции». У Ч. Тилли недостатки определения Э. Гидденса гипертрофированы, сущностные особенности революции забыты настолько, что такое определение можно отнести и к междоусобицам, обычным гражданским войнам со времен Древнего Рима и даже некоторым выборам, после которых стороны не могут договориться, кто победил, даже если в основе расхождений лежат разногласия, второстепенные по сравнению с революционными.

Сам Д. Пейдж, приведя эти определения, справедливо отмечает, что они «в гораздо большей степени охватывают перспективу, нежели то, что могло иметь место с самого начала…» , но нас-то интересует именно то, что характеризует революцию от начала до конца.

Не помогает и политолог Д. Голдстоун, вступивший в эту дискуссию относительно недавно. Его определение таково: «Революция - это насильственное свержение власти, осуществляемое посредством массовой мобилизации (военной, гражданской или той и другой вместе взятых) во имя социальной справедливости и создания новых политических институтов» . Во-первых, здесь есть ненужные, лишние слова в скобках: если возможно и то и другое, зачем перечислять? Во-вторых, как мы имели возможность убедиться, свержение власти в ходе революции может и не произойти. А может произойти, напротив, несколько свержений. Не считать же, что в ходе Французской революции XVIII века произошло как минимум четыре революции (четыре свержения власти). В-третьих, создание новых политических институтов - явление довольно обыденное, время от времени создаются то министерства, то партии. Вероятно, речь должна идти о политической системе, режиме, конституционном устройстве. В-четвертых, понятие социальной справедливости - понятие очень размытое, само по себе требующее конкретизации и объяснения.

Д. Голдстоун обходит рискованную тему справедливости, давая и другое, даже более загадочное определение, говоря о революции «как о процессе, в котором лидеры-визионеры используют силу масс для того, чтобы насильственным способом установить новый политический порядок» . Итак, речь идет не об отдельных институтах, а о политическом порядке, к которому стремятся лидеры (загадочное слово «визионеры», видимо, характеризует их харизму, способность к провидению или наличие эффективной стратегии). Массы мобилизуются, очевидно, не в своих интересах, а в интересах этих лидеров, играют роль «пушечного мяса». При последующем изложении событий конкретных революций Д. Голдстоун время от времени все же упоминает, что недовольство масс бывает вызвано вполне рациональными причинами - ухудшением социального положения, нарушением гражданских прав. Так что без социальной справедливости не обойтись, и политолог к ней возвращается в описательном ключе, когда ищет причины революций. Становится ясно, что осознание несправедливости социальной ситуации само по себе вытекает из каких-то обстоятельств, связанных со структурой общества.

Определение революции, данное Д. Голдстоуном, настолько неудовлетворительно, что его практически невозможно использовать для того, чтобы определить, когда та или иная революция имела место, то есть дать датировку. Так, о событиях Российской революции Д. Голдстоун пишет начиная с 1905 года, продолжает 1917 годом (причем непонятно, считает ли он, что между 1905 и 1917 годами революция все время продолжалась), а заканчивает итогами Второй мировой войны. Почему революция включает (и включает ли) именно этот период, остается непонятным . Такой же размытый подход Д. Голдстоун применяет и для беглого описания других революций в своей книги.

Однако со «свержением» в исторической традиции действительно есть путаница. Принято считать, что Французская революция в XVIII веке была одна, а вот в России в 1917 году традиционно выделяются целых две революции - Февральская и Октябрьская. Причины такого разделения носят идеологический характер, который, на мой взгляд, и является причиной методологических двойных стандартов, когда французская революция справедливо рассматривается как процесс, прошедший в своем развитии несколько фаз, а российская революция членилась на две.

В.И. Миллер стремился преодолеть противоречия между различными трактовками революции путем выделения революции как события («обвал власти»), революции как процесса («ломка» отношений и системы власти) и революции как периода истории, под которым понимается «этап в развитии страны, обычно следующий за падением старой власти или за ее острым кризисом, для которого характерны политическая (а подчас и экономическая) нестабильность, вполне естественная в этих условиях поляризация сил и, как следствие, непредсказуемость последующего развития событий» . Этот подход не представляется нам вполне обоснованным. Во-первых, революция-событие - это политический переворот, который может быть частью революции, а может и не быть (крушение нацистского режима в Германии в 1945 году, многие военные перевороты). Революция как процесс и как период практически неотличимы друг от друга, но их критерии (кризис власти, нестабильность, поляризация сил и непредсказуемость событий) недостаточны, так как могут встречаться все вместе безо всякой революции. Но в идее В.И. Миллера есть существенное рациональное зерно, обусловленное особенностью языка. Социально-политические революции (а речь не идет о революциях в ином смысле слова, например о научно-технических революциях) являются процессом, но в них выделяются события, которые современники также единодушно называют революциями. Так, в феврале (марте) 1917 года началась Великая российская революция, в составе которой выделяются два социально-политических переворота - «Февральская революция» и «Октябрьская революция». Тем не менее, период революционных перемен имел место и в мае 1917 года, и в 1918 году. Революция не сводится к двум переворотам, это более длительный процесс, протекавший с февраля 1917 года до начала 20-х годов и прошедший в своем развитии несколько фаз .

Критерии

Итак, если говорить о социально-политической революции как о конкретном историческом событии, то это хронологически ограниченный процесс от нескольких месяцев до нескольких лет. Характеризуя революцию, мы можем исходить из «классических» примеров: английского «Великого мятежа» середины XVII века, Великой французской революции конца XVIII века, серии французских революций 1830 года, 1848–1852 годов, 1870–1871 годов; российских революций 1905–1907 годов и 1917–1922 годов (по поводу даты окончания последней идут споры).

Сущность этих явлений не может быть определена через изменения отношений собственности (в Английской революции этот фактор играет незначительную роль и в центре внимания стоят религиозно-политические мотивы, разделяющие представителей одной группы собственников) или смену правящей элиты (чего не случилось в революции 1905–1907 годов). Речь не может идти о смене общественной формации в ходе одной революции.

В то же время можно выделить ряд критериев, которые объединяют как минимум все «классические» революции.

1. Революция - это социально-политический конфликт, то есть такой конфликт, в который вовлечены широкие социальные слои, массовые движения, а также политическая элита (это сопровождается либо расколом существующей властной элиты, либо ее сменой, либо существенным дополнением представителями иных социальных слоев). Важный признак революции (в отличие от локального бунта) - раскол в масштабе всего социума (общенациональный характер там, где сложилась нация).

2. Революция предполагает стремление одной или нескольких сторон конфликта к изменению принципов общественного устройства и системообразующих институтов. Определение этих системообразующих институтов и принципов, критериев изменения «качества» системы - предмет дискуссии историков. Но дело в том, что в ходе революции ведущие социально-политические силы сами указывают, какие социальные институты считают наиболее важными, системообразующими. Как правило, это принципы вертикальной мобильности.

3. Революция - это социальное творчество, она преодолевает ограничения, связанные с существующими институтами разрешения противоречий и принятия решений. Революция стремится к созданию новых «правил игры». Она отрицает существующую легитимность (иногда опираясь на прежнюю традицию легитимности, как Английская революция). Поэтому революционные действия преимущественно незаконны и неинституционализированы. Революция не ограничена существующими институтами и законом, что иногда приводит к насильственной конфронтации.

Массовые убийства не являются критерием революции, а реформы не являются критерием отсутствия революции. Обычно насилие встречается в революции эпизодически, как встречается оно во всяком историческом процессе. Частью революции могут быть и реформы, и войны, и выборные кампании, и полемика в печати. Все это может существовать и без революции, хотя, спору нет, революция делает исторический процесс более интенсивным и вариативным.

Таран истории

Таким образом, революцию можно определить как общенациональную социально-политическую конфронтацию по поводу системообразующих институтов общества (как правило, принципов вертикальной мобильности), при которой социальное творчество преодолевает существующую легитимность. Или короче. Революция - это процесс преодоления системообразующих структур общества путем социально-политической конфронтации. Акцент - на слове «процесс». Пока идет такой процесс - есть и революция. Но процесс преодоления может происходить и без соответствующей конфронтации - тогда уже и без революции. Революция - стадия процесса. Чтобы отличить именно революцию, нужно ориентироваться на указанные выше критерии, включая социально-политическую конфронтацию, преодолевающую существующие системообразующие институты, существующую легитимность. Разрушилась легитимность (как в январе 1905 года и в марте 1917 года) - началась революция. Установилась новая (как 3 июня 1907 года и, в конечном итоге, с образованием СССР 30 декабря 1922 года) - революция заканчивается, начинается новый исторический период, как правило эволюционный либо несущий с собой радикальные преобразования сверху, без неуправляемых властью масс на улицах.

Революция - не «локомотив истории», она не перевозит «вагончики» общества от станции «феодализм» на станцию «капитализм». Но она и не «диверсия на рельсах» успешно мчащегося вперед эшелона. Если существующее устройство общества приводит к накоплению социальных проблем, это значит, что страна в своем развитии подошла к стене, которую нужно преодолеть. Поток людских судеб упирается в стену, начинается «давка», разочарование миллионов и нарастание недовольства не только правителями, а своим образом жизни. Из этого положения три выхода. Либо пойти назад - по пути деградации и архаизации общества. Либо разобрать стену «сверху» - путем филигранных, смелых и продуманных реформ. Но такое в истории случается нечасто. И дело не только в уме государственных деятелей, но и в их социальной опоре. Ведь «разобрать стену» - значит лишить привилегий социальную элиту, господствующие слои общества. Если реформы не состоялись или не удались, а общество не готово просто деградировать, остается одна возможность - взорвать, проломить стену. Даже если при взрыве погибнет часть авангарда общества, даже если пострадают многие иные, даже если при ударе о стену общество на какое-то время остановится в развитии, даже если образуется груда развалин, путь должен быть расчищен. Без этого дальнейшее движение вперед невозможно. Революция - это не «локомотив», а «таран истории».

Примечания

1. См., например: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 13. С. 6; Там же. Т. 21. С. 115; Коваль Б.И. Революционный опыт ХХ в. М., 1987. С. 372–374; Хохлюк Г.С. Уроки борьбы с контрреволюцией. М., 1981. С. 21; Маклаков В.А. Из воспоминаний. Нью-Йорк, 1984. С. 351; Эйзенштадт Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 1999. С. 53. Обзор определений революции, выдвигаемых зарубежной политологией и социологией, см.: О причинах русской революции. М., 2010. С. 9–11; Концепт «революция» в современном политическом дискурсе. СПб., 2008. С. 131–142.

2. Булдаков В.П. Красная смута: Природа и последствия революционного насилия. М., 2010. С. 7. Неслучайно, как признает В.П. Булдаков, его «книга оказалась менее всего востребована теми, кому адресовывалась в первую очередь, - историками» (с. 5). Предложенное им сочетание либеральной идеологии и «психопатологии» вряд ли могло получить широкую поддержку в историографии. Но привлекаемый В.П. Булдаковым эмпирический материал о насилии периода революции ценен для уточнения картины революционного процесса.

3. Историко-этимологический словарь современного русского языка. М., 1999.

4. Концепт «революция» в современном политическом дискурсе. С. 150.

5. Там же. Увы, сам Д. Пейдж не смог преодолеть этот недостаток. Характеризуя революции лишь на основе одного из эпизодов каждой из них (выбранных по своему усмотрению), он добавляет в определение про «фундаментальную трансформацию» еще один критерий: «в результате широкого массового признания утопической альтернативы существующему социальному порядку» (Там же. С. 157). В таком определении сохраняются старые недостатки, но возникают новые неясности. Какую альтернативу считать утопической, а какую реалистичной? Скажем, введение парламента - это утопическое требование. А ведь многие революции этого добивались. А «свержение самодержавия» и введение республики - это обязательно утопия? Если под утопией понимать конструктивную альтернативу, то сомнительно, что она овладевает массами в самом начале революции, а не до или после этого. И слово «утопический» в силу его многозначности, и слова «в результате» как претензия на единственную причину революций, найденную автором, следует исключить. А вот необходимость широкого распространения представлений об альтернативе существующему порядку - действительно важный, хотя и не единственный, фактор начала революции.

6. Голдстоун Д. Революции. Очень краткое введение. М., 2015. С. 15.

7. Там же. С. 22.

8. Там же. С. 107–110.

9. Миллер В. Осторожно: история! М., 1997. С. 175.

10. Эта точка зрения публиковалась нами в работе «Тоталитаризм в Европе в ХХ в. Из истории идеологий, движений, режимов и их преодоления» (М., 1996. С. 46–64). Аналогичный подход предлагает и Т. Шанин в книге «Революция как момент истины. 1905–1907 - 1917–1922» (М., 1997).

Рассматривая вопрос о том, что такое революция, следует отметить, что она представляет собой метод перехода от одного политического и социального строя к иному путём активных действий народных масс, иногда вооружённых. Революция является созидательной формой развития общества, направленной на сохранение и увеличение созданных народом производительных мощностей. Она способствует устранению сил, которые препятствуют развитию общества, ставя свои интересы выше интересов граждан.

Таким образом, ответ на вопрос о том, что такое революция, может быть следующим: революция - это процесс разрушения отживших которые лишились стимулов развития производственных сил, и восстановление механизмов развития общества. При этом творцами революции считаются общественные классы, группы и слои, которые заинтересованы в переменах и выступают против существующих порядков.

Одной из главных задач любой революции является свержение действующей власти и утверждение новой. Эти задачи могут осуществляться мирным и немирным путём, то есть либо с применением вооружённого насилия при свержении власти, либо без использования такового. Характер революции обуславливается сущностью социальных, экономических и политических противоречий, которые она разрешает, а также характером её Например, если в её основе лежат внутренние противоречия между развитием и мешающими этому развитию отжившими отношениями, то революция, в соответствии с природой общественных масс, которые утверждают новые отношения, может носить буржуазный характер. Такими были голландская и английская, а также Великая которой крылись в стремлении утвердить новые порядки.

В том случае, если революция основана на противоречиях между национальным развитием и давлением империализма, то она приобретает национально-освободительный, демократический характер.

Рассматривая вопрос о том, что такое революция, необходимо указать, что она возникает тогда, когда большая часть страны не желает больше терпеть положение, в котором она находится, и жаждет перемен. Недовольство людей возрастает, если им не удаётся добиться желаемого. Но, во всяком случае, для начала необходим толчок. Как правило, она начинается стихийно с мятежей, которые легко подавляются силой. Однако если во главе революции находится сильный лидер, ставящий чёткие задачи, она закончится успешно. В иных случаях она будет обречена на провал.

Рассмотрим несколько примеров возникновения революций в разных странах:

1. (1775 год) - колонисты восстали против введения налогов, их целью было изменение статуса колонны и В результате Штаты были провозглашены демократической республикой.

2. Социалистическая революция в России (1917 год) - вследствие возникновения кризисной ситуации в стране были подняты восстания под предводительством В. И. Ленина, которые вылились в революцию.

3. Великая Французская революция (1789 год) - в результате возникновения хаоса в системе управления, роста цен на продовольствие начали вспыхивать бунты, появились массовые беспорядки. Вследствие всего этого монарх был свергнут, учреждено новое правительство.

Таким образом, рассмотрев, что такое революция, необходимо сказать, что она может быть абсолютно непредсказуемой. Революционеры могут добиться своих целей, но и могут потерпеть поражение, а лидеры революций - как войти в историю героями, так и предателями (в том случае, если изменят своим идеалам).

Революция представляет собой качественное глубокое изменение в развитии общественной жизни. Она носит массовый характер и приводит к переменам в социальной, экономической и политической жизни.

Многие не знают, что такое революция, дадим определение революции, а также рассмотрим основные теории этого социального явления.

Революция как социальный феномен

Когда речь идет о революции, большинство людей придает ей политический смысл. Хотя в широком смысле, революция – это любые радикальные изменения в какой бы то ни было сфере. Например, революция труда, образования или производства. С латинского языка, слово «революция» переводится как «переворот» или «превращение».

Революция – это всегда радикальные, глубокие и резкие изменения в развитии человека, природы или мира в целом. С революцией связывают скачок в развитии. Именно по этому, данный термин противопоставляют эволюции, которая как раз описывает плавные, поступательные изменения. Также, революцию отличают и от реформ.

Революционные изменения могут быть в таких сферах:

• Природа (геологическая революция).
• Общественное развитие (неолитическая революция).
• Экономика (революционное производство).
• Культура (революция письменности).
• Демографическая революция.
• Научная революция (появление нового качественного знания в науках) и т.д.

Изначально, данный термин использовался в таких областях знания, как химия и астрология. В научный оборот термин «революция» бел введен Николаем Коперником.

Каковы причины революции?

Если говорить о революции, как о социально-политическом перевороте, то можно выделить такие причины ее возникновения:

• Нестабильная экономика . Население любой страны очень остро ощущает любые проблемы в экономической сфере, будь то увеличение долгов государства, инфляция или нестабильный курс валют. Все это приводит к массовым волнениям, являющимся следствием повышения цен. Обычно, повышение цен на товары и услуги связано с нестабильной экономикой и рядом экономических проблем. В такой ситуации люди напуганы, они пытаются найти выход, и находят его в революционном восстании.
• Несовпадение мнений элит . В каждом государстве есть своя элита: политическая, экономическая, культурная и другие. Идеология одной элиты может существенным образом отличаться от идеологии другой элиты. Это вносит диссонанс в стабильность мнений, относительно будущего страны. Элита, которая выдвигает мнение, противоположное большинству, может создать политическую оппозицию и вести переговоры с правящей элитой в революционном контексте.
• Мобилизация масс . Речь идет о человеческих ресурсах, которые мобилизуются для выдвижения мнения властям. Целью мобилизации являются революционные переговоры. Народ видит выход только в революционном способе коммуникации и действует соответственно этому.
• Идеология . Идеология большинства может совершенно не совпадать с идеологий меньшинства. Обычно, идеология навязывается меньшинству с помощью различных методов: насилия, технологий влияния и т.д. Несогласное меньшинство же выступает против навязывания.

Классификация революций

Революции можно классифицировать по-разному. Мы же приведем наиболее простую и логичную классификацию. В политологии и социологии, революции делят на политические и социальные.

• Социальная революция – это революционные изменения, связанные со сменой общественных формаций, в результате чего одно социальное устройство сменяется другим.
• Политическая революция – это революционные перемены, которые связаны с заменой одного политического режима, на другой. В некоторых случаях, революционный приход к власти новой политической элиты тоже можно считать политической революцией.

Главным признаком любой революции считается полная замена старого режима на новый.

Значительный вклад в развитие теории революции внес Карл Маркс. Он разделял революции на буржуазные и социалистические. Каждая революция, по мнению Маркса, приводит к смене формации. Например, после буржуазного переворота, феодализм сменяется на капитализм. А социалистический переворот приводит к замене капитализма на социализм. Каждому из этих формаций соответствует отдельная форма ведения хозяйской деятельности, форма экономических и рыночных отношений.

Отдельно нужно выделить такой вид восстания, как национально-освободительный. Целью национально-освободительной революции является освобождение от ассимиляции со стороны доминирующей нации. Такие восстания присущи колониальным и завоеванным странам.

Стоит отметить, что история знает множество примеров, когда революции не увенчались успехом. Повстанцы не всегда имеют возможность донести до правящей верхушки свою точку зрения. Из-за этого их часто арестовывают и даже убивают.

Ученые разных гуманитарных наук по-разному оценивали такой социальный феномен, как революции. Рассмотрим наиболее интересные теории о революциях.

Питирим Сорокин – это выдающийся русский социолог, знакомый с революциями не понаслышке. Дело в том, что во время Октябрьской революции 1917 года, он бежал в Америку. Сорокин очень негативно относится к любым революционным восстаниям, считая их морально бедными. Он говорил о том, что победа в революции достигается слишком высокой ценой, ценой многочисленных человеческих жертв. Возникает вполне логичный вопрос: а стоят ли полученные изменения людских жизней? Для Сорокина ответ очевиден – однозначно нет.

По его мнению, для того чтобы изменить сложившуюся ситуацию, нужно искать компромисс. Со стороны правительства, этим компромиссом являются реформы. Если в государстве есть недовольные и несогласные, проще пойти им на встречу и выполнить ряд их пожеланий. Это будет гуманно и справедливо. Тем более, после грамотно внедренных и реализованных на практике реформ, количество недовольных граждан снизится. Это приведет к угасанию революционных настроений в массах.

Маркс и Энгельс разработали свою теорию (которую впоследствии назвали «марксистской»), раньше, чем Сорокин. Марксистская теория революции является полностью противоположной предыдущей теории.

По мнению марксистов, необходимость революционного переворота просто огромная! Восстание необходимо людям для того, чтобы сменить буржуазную капиталистическую формацию на пролетарскую социалистическую. Эта смена формации должна положительно повлиять как на развитие экономики страны, так и на массовое сознание.

Маркс считал, что формация социализма должна смениться формацией коммунизма. Коммунистическое общество он считал наивысшим социальным благом. Поэтому для того, чтобы построить общество всеобщего равенства и справедливости, необходим революционный переворот.

Представители данной теории – Джеймс Дэвис и Тэд Гурр. По их мнению, любой бунт можно объяснить наличием в психике человека сознательных и бессознательных механизмов. Человек не хочет быть бедным, но, в то же время, он стремится к тому, чтобы не быть в социальной изоляции. Иными словами, он хочет, чтобы не он один оставался бедным. Это толкает его примкнуть к массе таких же недовольных, как и он сам.

Таким образом, нежелание нищеты объясняется сознательными компонентами психики человека, а желание быть частью революционной толпы – бессознательными. В результате мы получаем революции, бунты и восстания.

Политические термины не являются идеологически нейтральными, но, напротив, чаще всего являются инструментом актуальной политической борьбы или выражением существующей в обществе системы властных отношений. T&P выясняют, что те или иные термины означали в разное время и что за ними стоит сейчас. В новом выпуске - многострадальная и парадоксальная «революция», которой манипулировали, кажется, практически все: от якобинцев до Махатмы Ганди.

Термин «революция» происходит от латинского слова «revolution», которое в значении «оборот» применялось к астрономическим процессам и указывало на их цикличность. Термин стал широко употребляться после выхода труда Николая Коперника «О вращении небесных сфер» («De revolutionibus orbium coelestiam»).

Ханна Арендт в книге «О революции» указывает на то, что цикличность изначального астрономического термина соотносилось с цикличностью представления о человеческой судьбе. К XVII веку термин перешел в политическую сферу и в качестве метафоры обозначал постоянную смену разных форм правления, которые, подобно небесным светилам, сменяют друг друга, сохраняя при этом вечную неизменность циклов.

Арендт пишет, что современное понимание революции связано с опытом абсолютной новизны происходящих исторических событий. Идея свободы, легшая в основу Американской и Великой французской революций, предполагала выход из замкнутого круга сменявших друг друга закономерных процессов - усиления деспотии и бунта бесправных масс против угнетателей с целью временного освобождения. Теперь же ставился вопрос не об освобождении, а о свободе, то есть полноценном участии граждан в политическом процессе, для чего требовалось кардинальное изменение формы правления. Однако первые революционеры были абсолютно лишены этого пафоса новизны. Напротив, они считали себя «реставраторами», восстановителями вечного порядка. Отсюда - изначальный парадокс, заложенный в термин «революция».

М. Одесский и Д. Фельдман в монографии «Поэтика власти» подробно описывают специфику понимания термина современниками политических перемен. Так восстановление сильной королевской власти Генрихом IV в 1594 году называлось революцией, в то время как свержение Карла I, которое позже в XIX веке стали называть «Великой английской революцией», по аналогии с французской, современники называли «великим бунтом». Таким образом, в XVII веке, в частности, в английской традиции, революция воспринималась, прежде всего, как восстановление законной власти, как ее понимали в то время, то есть возвращение трона его законному претенденту. События 1688-1689 годов, изгнание Якова II Стюарта и восшествие на престол Вильгельма III также назвали «Славной революцией». Однако в результате этого события произошло расширение полномочий парламента и принятие «Билля о правах». Это приблизило значение термина «революция» к современному.

Первые «революционеры» были абсолютно лишены пафоса новизны. Напротив, они считали себя «реставраторами», восстановителями вечного порядка.

Опыт такого переворота не прошел даром, так как именно к свержению Якова II американцы апеллировали во время колониального мятежа 1775 года - если британцы имели право свергнуть тирана и назвать это «славной революцией», то по той же логике могли действовать американцы, выступая против действующего монарха. В итоге, однако, американцы пошли по иному пути - для того, чтобы иностранные государства не считали американцев мятежниками, они объявили себя не подданными Великобритании, а отдельной нацией. «Декларация независимости» подкрепила идеологическую базу революции учением о «естественных правах» Джона Локка.

Последовавшая вскоре после этого Великая французская революция, во многом, унаследовала идеалы английской «Славной революции» и Американской революции. В результате созыва Генеральных Штатов и требования организации законодательного органа, власть монарха была ограничена. Трактовка революции как возвращения законной власти выразилась в том, что гражданам вернули их «естественные права», а Людовик XVI был назван «восстановителем свободы».

По мнению Ханны Арендт, точно так же, как, по выражению Маркса, Французская революция «выступала в римских одеяниях», все дальнейшие революции вплоть до Октябрьской прошли под знаком Французской революции. Как уже отмечалось, пафос новизны и радикальных перемен, с которыми впоследствии ассоциировалась Французская революция, поначалу был чужд первым революционерам. Они трактовали эти события как закономерное восстановление утраченных свобод. Характерен в этом смысле известный диалог между герцогом Ларошфуко-Лианкуром и Людовиком XVI в день взятия Бастилии: «C’est une révolte!» («Это бунт! - фр.) - воскликнул король. На что Лианкур ему ответил: «Non, Sire, c’est une revolution!» («Нет, сир, это революция!»). Восприятие революционных событий лидерами революции в корне менялось по мере того, как они разворачивались.

8 июля 1791 года выходит декрет французского Конституционного собрания, в котором вводится понятие «осадное положение», принципиально отличное от понятия «состояние войны». Речь идет о ситуации, когда все функции, которыми наделена гражданская власть для поддержания общественного порядка, переходят в компетенцию военной власти. Как пишет Джорджо Агамбен в «Homo sacer. Чрезвычайное положение», впоследствии понятие «осадное положение» постепенно дистанцировалось от военной функции, перейдя в область политического. Позже был принят закон, позволяющий приостановить действие конституции на неопределенный срок в случае беспорядков, угрожающих безопасности государства. С этого момента начинает свою историю концепция «чрезвычайного положения», воспользовавшись которой, государство действует в обход законов, пренебрегая принципом разделения властей. Так двенадцать лет правления нацистов в Германии, с правовой точки зрения, были непрерывным чрезвычайным положением.

В начале XX века для общественного мнения большинства европейских стран термин «революция» был в целом идеологически нейтральным и имел положительные коннотации.

Д. Фельдман в работе «Терминология власти» отмечает, что в течение 1792–1793 годов именно якобинцы ввели новый смысл в понятие «революция». После переворота 1793 года, в ходе которого якобинцы захватили власть в Конвенте, революция официально трактуется уже не как единичное событие, а как процесс построения нового социального устройства и защита его от сторонников реакции. Основным методом управления в этой ситуации становится превентивное устрашение социума, которое реализуется с помощью террора толпы или государственного террора. Любые действия «революционного правительства» считаются априорно законными. Прилагательное «революционный» означает теперь «чрезвычайный», а в сочетании с названием какого-либо государственного органа он указывает на то, что данный орган наделен чрезвычайными (неограниченными) полномочиями. Таким образом, якобинцы впервые в истории утвердили практику революционного террора.

В последующие годы понятие «революционный» табуировалось по причине ассоциации с якобинским террором, в то время как термин «революция» сохранил свою сакральность. Участники Июльской революции во Франции 1830 года пытались повторить модель 1789 года за вычетом якобинского переворота. Российские декабристы хотели, чтобы их считали революционерами, а не мятежниками (как их упорно пыталось представить царское правительство), но также и не хотели ассоциироваться с якобинским террором 1792–1793 годов. К 1840 годам в ходе радикализации демократической части общества происходит дальнейшая романтизация революционной мифологии. Во время революции 1848 также использовались методы, впервые опробованные якобинцами.

В середине XIX века первый в истории анархист Пьер Жозеф Прудон ввел в обиход термин «перманентная революция», означающий, что не существует отдельных локальных революций, а есть единый мировой революционный процесс. В это время социалисты трактуют предыдущие революции как «буржуазные», в которых широкие бедные слои населения оказывались исключенными из политического процесса. Проблема революционного террора решается социалистами теоретически. Предыдущие революции совершались меньшинством, из-за чего сопровождались массовым кровопролитием. Если же революционный переворот совершится большинством, то террора и убийств будет меньше. Маркс в предисловии к «Капиталу» сформулировал концепцию «социальной революции», которая совершается, когда производственные отношения больше не удовлетворяют потребности производительных сил.

В течение 1850–60-х годов в Европе происходит реабилитация якобинского террора трудом европейских радикалов. Как отмечают М. Одесский и Д. Фельдман, во время французской революции 1870–1871 годов террор окончательно утвердился в качестве революционного метода. Лидеры Парижской коммуны использовали основные мифологемы периода якобинского террора, например, возродив Комитет общественного спасения. Закон о заложниках, принятый 5 апреля 1871 года Парижской коммуной, предполагал казнь любого лица, подозреваемого в связях с контрреволюционным версальским правительством. Целью этого метода декларировалось предотвращение будущих жертв Версаля, в то время как реальная цель заключалась в устрашении социума.

В начале XX века для общественного мнения большинства европейских стран термин «революция» был в целом идеологически нейтральным и имел положительные коннотации. Настолько положительные, что в послевоенные годы в Германии консерваторы разрабатывают собственное революционное движение под названием Консервативная революция, сочетавшее антикапиталистическую риторику и националистическую идеологию. Главный идеолог движения Артур Меллер ван ден Брук противопоставлял Веймарской республике идеальное государство - Третий Рейх, - в котором при помощи национальной мобилизации удастся устранить классовые противоречия. Клеменс фон Клемперер в своем исследовании пишет, что течение, объединяющее таких разных мыслителей, как Освальд Шпенглер, Томас Манн и Макс Вебер, было попыткой создания современной теории, противостоящей реакционному консерватизму, с одной стороны, и интернациональному коммунистическому движению, с другой, в результате, однако, приведшей к возникновению нацизма в Германии.

Провал революций Нового времени связан с заменой понятия свободы как возможности активного участия в публичной сфере понятием социальной «свободы от бедности».

В предреволюционной России термин «революция» также имел положительные коннотации, хотя якобинский террор в сознании общественности воспринимался отрицательно. Для большевиков в целом оставалась актуальной традиция социалистической трактовки якобинского террора как буржуазного. Тем не менее, язык якобинцев (в названиях первых советских репрессивных органов) и методы управления обществом прочно вошли в их практику после Октябрьского переворота.

По мнению Славоя Жижека, ключевая идея работы Ленина «Государство и революция» состоит в том, что подлинная демократия невозможна в рамках такого института, как государство. Следовательно, в условиях существования государства, которое само по себе является инструментом подавления, террор становится легитимным средством управления. В этом, по мнению Жижека, кроется связь между характером Октябрьской революции и сталинизмом. При этом разница состоит в том, что в первые годы власти большевиков террор открыто признавался официальным методом управления, так что Троцкий даже говорил (по выражению Жижека, «in an almost cocky way») о недемократичной природе большевистского режима.

В первые годы после Октябрьской революции прежнее уголовное право было упразднено как буржуазное. В сохранении правопорядка советские лидеры полагались на «революционное творчество масс», а правосудие осуществлялось революционными трибуналами и местными судами, выносящими приговоры по собственному усмотрению, на основе «революционной совести» и «революционного правосознания». Понятия эти были намеренно размыты, так как никакие законы не должны были препятствовать осуществлению революции и сковывать действия правительства.

Как отмечает Фельдман, прилагательное «революционный» в официальном советском языке, как и другие прилагательные, образованные от советских идеологем (класс, народ, пролетариат), использовалось для противопоставления какого-либо явления его аналогу в капиталистических странах («народный депутат» не есть просто депутат). Уже в 1921 году официально используется термин «революционная законность», появление которого должно было дать понять иностранным правительствам, что период военного коммунизма и красного террора в Советской России закончился. При этом в официальных документах, в том числе, в Конституции СССР 1922 года, подчеркивалась не только необходимость соблюдения законов, но и возможность их обхождения, если этого потребует целесообразность. Позже для решения актуальных политических целей (во время пропагандистской кампании против Троцкого или осуждения культа личности Сталина на XX съезде КПСС), вплоть до распада СССР, советские вожди осуждали тот или иной предшествовавший политический курс как отклонение от «революционной законности», завещанной Лениным.

1960-е годы сопровождались во всем мире революционными движениями и восстаниями. В. Подорога пишет, что майские события в Париже 1968 года воспринимались как продолжение революции 1848 года, то есть последней буржуазной революции во Франции. Подъем достатка 1950–1960-х годов привел ко второй модернизации во Франции, появлению нового большинства (будущего silent majority) в бесклассовом постиндустриальном обществе. Волнения в мае 1968 года в Париже - это еще и последняя попытка «революции Освобождения». Освобождение, к которому стремились участники восстания, трактовалось не в гражданском, а в экономическом и экзистенциальном контексте.

Список литературы:

Х. Арендт. О революции.

М. Одесский, Д.Фельдман. Поэтика власти.

Д. Фельдман. Терминология власти.

Slavoj Zizek. Revolution at the Gates. Afterword: Lenin «s Choice.

Д. Агамбен. Homo sacer. Чрезвычайное положение.

В. Подорога. Апология политического.

Adam Roberts, Timothy Garton Ash. Civil Resistance and Power Politics: The Experience of Non-violent Action from Gandhi to the Present.

Klemens von Klemperer. Germany’s New Conservatism.

фр. revolution) - коренной переворот, глубокое качественное изменение в развитии явлений природы, общества или познания; соц. Р. - переход от отжившего соц.-эконом. строя к более прогрессивному; коренной переворот в соц.-эконом. структуре общества; НТР - коренное преобразование производительных сил на основе превращения науки в ведущий фактор развития общества.

Отличное определение

Неполное определение ↓

РЕВОЛЮЦИЯ

социальная - коренной переворот в жизни общества, изменяющий его структуру и означающий качественный скачок в его прогрессивном развитии. Наиболее общей, глубинной причиной наступления эпохи социальной Р. является конфликт между растущими производит. силами и сложившейся системой социальных отношений и учреждений. Обострение на этой объективной почве экономич., политич. и иных противоречий, особенно же клас. борьбы между эксплуататорами и эксплуатируемыми, приводит к Р. Характер (социальное содержание) Р., объем решаемых ими задач, их движущие силы, формы и методы борьбы, результаты и значение весьма различны. Они обусловлены как ступенью обществ. развития, на к-рой происходит Р., так и специфич. обстановкой конкретной страны. Но Р. всегда представляет собой активное политич. действие нар. масс и имеет первой целью переход руководства обществом, гос. власти в руки нового класса (или новой клас. группировки). Глубиной преобразований, охватом осн. сторон жизнедеятельности общества - экономики, политики, идеологии, культуры - социальная Р. отличается от более узких, частных переворотов, затрагивающих лишь отдельную сферу, - от политич. (гос.) переворотов, не меняющих прежней структуры общества и основ политич. курса, а также от промышленной Р., научно-технич. Р. и т. д. От прогрессивных преобразований общества, совершающихся сравнительно медленно, без заметного участия широких нар. масс, социальная Р. отличается концентрированностью во времени, непосредственностью действий "низов". В этом смысле различают обычно революц. и эволюц. процессы в жизни общества, Р. и реформу. Такое разделение правомерно, если учитывать его условность. Ибо Р. и эволюция - это не застывшие полярные противоположности, а диалектически взаимосвязанные, дополняющие друг друга стороны прогрессивного развития общества. Весьма подвижна и антиномия "революция - реформа". В острые моменты истории, когда решается вопрос о выборе пути, они прямо противостоят друг другу, как путь прямой и быстрый - пути зигзагообразному, заторможенному. Вместе с тем Р., как действие более глубокое, обычно "вбирает" в себя реформу: действие "снизу" дополняется действием "сверху", в т. ч. посредством реформ. Реформа может не только отвлекать массы от революц. акций, но и расчищать почву для Р. или являться средством решения ее задач. Социальная Р. не адекватна всему революц. процессу в целом. Он, будучи наиболее активным, динамичным видом ист. творчества, враждебным всякой рутине, не может не порождать большого разнообразия форм своего проявления. Социальная Р. - важнейшая из них, своего рода кульминация революц. действия. Но она связана с известным уровнем развития общества - прежде всего, с существованием и борьбой классов, т. е. в конечном счете с определенными фазами развития производства. Проблема генезиса социальной Р. мало разработана в марксистской лит-ре. Очевидно, что социальная Р. как закономерно обусловленное звено ист. прогресса, как наиболее эффективный способ разрешения самых острых конфликтов в определяющих сферах жизни общества и в то же время как одна из форм проявления революц. процесса созревает лишь тогда, когда само общество достигает сравнительно высокого уровня своей социальной организации. Выделение человека из мира животных знает грандиозные качественные сдвиги. Крутыми переломами в жизни людей были складывание родового строя, появление частной собственности, образование клас. общества и гос-ва. Но названные и подобные им социальные процессы, весьма протяженные во времени, не связанные со сменой клас. господства и полностью стихийные, не были еще социальными Р. В недрах клас. обществ древности, особенно в античном рабовладельч. обществе, проявляются уже такие противоречия в сфере производства и распределения, в политич. и идеологич. отношениях, к-рые порождают разнообразные формы борьбы и методы разрешения конфликтов: более или менее радикальные реформы, гражданские войны между группировками рабовладельцев, преобразования политич. строя, крупные восстания рабов, движения крестьян и т. п. Многие из этих социальных потрясений не только внешне подобны социальным Р., но и действительно несут в себе определенные элементы социальных Р. Характер революц. процесса, обеспечившего переход от античности к ср. векам, требует дополнит. исследования. Вопрос о том, можно ли считать этот процесс социальной, антирабовладельч. Р., представляется дискуссионным. Критику распространенной в конце 30-х - нач. 50-х гг. упрощенной схемы о всеобщей "Р. рабов", якобы ликвидировавшей рабовладельцев и отменившей рабовладельч. форму эксплуатации, а также трактовку различных проблем Р. в древности см. в ст.: А. Р. Корсунский, Проблема революц. перехода от рабовладельч. строя к феодальному в Зап. Европе, "ВИ", 1964, No 5; С. Л. Утченко, Становление Рим. империи и проблема социальной Р., там же, No 7; А. Л. Кац, Проблема падения Римской империи в сов. историографии, "ВДИ", 1967, No 2. В период феодализма, по мере накопления внутр. противоречий, развивается и клас. борьба. Крестьянские движения нередко вырастают в длит. войны, происходят восстания горожан, политич. перевороты. Постепенно возникают очаги нового способа производства, требующего для своего развития слома системы феод. производств. отношений. Разрозненные элементы социальной, клас. борьбы все более концентрируются вокруг главной задачи - радикального преобразования всего обществ. и гос. строя. Народные движения приобретают характер борьбы против самых основ феодализма, за становление новых, более прогрессивных отношений. В 16 в. начинается эпоха бурж. Р. Потрясшие сначала Германию и Нидерланды, в 17 в. Англию, а в 18 в. Сев. Америку и Францию, Р. становятся переломными рубежами в развитии каждой из этих стран и - что еще важнее - вместе с тем ступенями мирового процесса смены феодализма капитализмом. Эти ранние буржуазные революции при всем своеобразии и неповторимости переплетения в каждой из них объективных и субъективных факторов, стихийных движений масс и политич. расчета вождей и т. п. показали, что им свойственны нек-рые общие, типичные черты. В них (особенно в Вел. франц. революции) уже отчетливо выявилась совокупность тех компонентов, к-рые составляют ядро социальной Р., делают ее возможной и необходимой. Это, во-первых, нек-рый минимум социально-экономич. предпосылок, позволяющий заменить устаревший способ производства новым, более прогрессивным. Это, далее, общественная сила, заинтересованная в утверждении новых экономич. и политич. отношений и способная сломить сопротивление сил, стремящихся сохранить прежние отношения. Такая революц. обществ. сила слагается из пробужденных к активности народных масс, исполненных решимости сокрушить старый строй, и сознательного авангарда руководителей, могущих придать стихийному порыву масс определенную целенаправленность. Это, наконец, выдвижение в центр борьбы вопроса о политич. (гос.) власти, о переходе ее к новому классу или новой клас. группировке. Только захват и удержание этой власти дают в руки революционных сил тот "архимедов рычаг", с помощью к-рого можно осуществить исторически назревшие экономич., социальные, политич., национальные, культурные преобразования. Первые бурж. Р. расчищали почву для капиталистич. отношений. Они неопровержимо доказали свою способность играть роль могучих ускорителей истории. Осознание огромных потенций ист. творчества, заложенных в социальной Р., ее способности к решению все более кардинальных задач, выдвигаемых движением общества, пришло не сразу. Но когда роль и значение Р. были поняты, когда идея Р. стала оружием тех, кто только и способен его применить, - народных масс, сама эта идея стала новым важным фактором обществ. прогресса. Понятие Р. для характеристики обществ. явлений стало применяться сравнительно поздно. Сам термин "Р." (франц. r?volution, от позднелат. revolutio - оборот, переворот) был заимствован из астрономии, где он и поныне означает вращение, обращение, полный оборот небесного тела. В лит-ре 2-й пол. 17 в. Р. стали называть глубокий гос. переворот, но этим же словом пользовались и для обозначения природной катастрофы или появления новой системы идей. В таком смысле применял это слово и Вольтер. Лишь в ходе и особенно после Великой франц. революции понятие Р. наполнилось более широким содержанием, включающим движение масс, гос. переворот и идейный сдвиг. Появились понятия "контрреволюция", "революционный", "эволюция". Мыслители разных стран прилагали немалые усилия для выяснения сути феномена Р. В 1-й пол. 19 в. Сен-Симон, а позднее франц. историки Тьерри, Гизо, Минье делают попытку объяснить Р. как борьбу классов; Гегель видит в Р. торжество идеи "абсолютной свободы"; в философско-политич. лит-ре начинают присоединять к слову Р. дифференцирующие эпитеты - политическая, социальная, философская, промышленная. Это различение было приближением к раскрытию содержания, характера Р., но глубоко осмыслить ее сущность бурж. идеологам не удалось. Заслуга подлинно научного раскрытия понятия социальной Р. принадлежит идеологам пролетариата К. Марксу и Ф. Энгельсу. И это не случайно. Как раз в то время, когда наука вплотную подошла к проблеме закономерной обусловленности обществ. развития, на роль демиурга Р. стал претендовать рабочий класс. В становлении и развитии марксизма формирование понятия Р. заняло важное место. Первоначально в работах Маркса и Энгельса преобладало представление о политич. Р. как синониме бурж. (в частности, Франц. революции конца 18 в.), в то время как социальной Р. называли более отвечающую интересам народных масс Р. будущего, т. е. социалистич. Р. Вскоре, однако, Маркс пришел к более глубокому пониманию внутренней взаимосвязи политич. и социальной Р.: "Каждая революция разрушает старое общество, и постольку она социальна. Каждая революция низвергает старую власть, и постольку она имеет политический характер" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 1, с. 448). Маркс и Энгельс сделали затем вывод, что "...революция является движущей силой истории..." (там же, т. 3, с. 37), причем она необходима "...не только потому что никаким иным способом невозможно свергнуть господствующий класс, но и потому, что свергающий класс только в революции может сбросить с себя всю старую мерзость и стать способным создать новую основу общества" (там же, с. 70). В "Манифесте Коммунистической партии" четко подразделены два осн. типа социальной Р.: буржуазная и пролетарская (коммунистическая), показана неотвратимость последней. Опыт европ. Р. 19 в. позволил Марксу и Энгельсу расширить понимание Р. Они все глубже раскрывают созидательный характер Р., роль в ней народных масс, выдвигают идеи гегемонии пролетариата, непрерывной революции, формулируют коренное положение о диктатуре пролетариата и сломе старой гос. машины. Марксово учение о социальной Р. вскрыло ее главные пружины, выявило роль в ней передового революц. класса и его сознательного авангарда. Важнейшая составная часть этого учения - положение об "...эпохе социальной революции" (см. там же, т. 13. с. 7). Речь идет о всемирно-исторической эпохе, закономерно наступающей, когда материальные производит. силы на известной ступени своего развития приходят в противоречие с существующими производств. отношениями и последние из формы развития производит. сил превращаются в их оковы. Тогда переворот в экономич. условиях производства становится необходимым и возможным. Но возможность эта не реализуется автоматически; она образует лишь объективную основу, материальную подоплеку социальной Р. Сама же Р. возникает не прямо из экономич. противоречия, а в результате его опосредованного воздействия: через конфликты в области политич., социальных, идеологич. отношений. Притом и самый острый конфликт не выливается в Р., пока люди (революц. классы) не осознают его и не развертывают борьбу за его разрешение. Поэтому наступление эпохи социальной Р. еще не означает, что уже повсеместно созрели все конкретно-ист. предпосылки для революц. взрыва и тем более для его победоносного исхода. Основоположники марксизма не представляли себе развитие общества так, что решение всего комплекса задач, связанных с изменением его экономич. основы и переворотом во всей громадной надстройке (иными словами, переход от одной общественной формации к другой - от феодализма к капитализму, от капитализма к социализму), может быть осуществлено в результате одного всеобщего штурма. Эпоха социальной Р. неизбежно более или менее продолжительна. Она включает в себя широкий круг разнообразных и противоречивых процессов как мирового масштаба, так и локального значения: целых полос революц. брожения и разных форм подготовки к Р., революц. прорыва и борьбы Р. и контрреволюции, спада активности масс и частичных реставраций, реформ и контрреформ, относительного затишья и подъема новых революц. волн. Понятие эпохи социальной Р. осложнено тем, что в реальном ист. процессе развитие стран и регионов происходит весьма неравномерно и поэтому неизбежно переплетение Р. различного характера. Эпоха бурж. Р. далеко еще не завершилась, когда в передовых странах стали складываться предпосылки качественно новой эпохи - эпохи Р. социалистической. Промышленный переворот, распространившийся в 19 в. на континентальную Европу, превратил буржуазию в экономически господств. класс. Вместе с тем ее антипод - пролетариат становился все более серьезной обществ. силой. Развитие пролет. революционности сопровождалось свертыванием бурж. революционности. Хотя буржуазия не отказывалась от своих гегемонистских претензий, выступала иной раз сторонницей реформ и "революций сверху", она все более выказывала свою враждебность нар. Р. Парижская Коммуна 1871 отчетливо показала, что в условиях, сложившихся в развитых странах капитала, только пролетариат способен стать знаменосцем подлинно народной Р. Перерастание "свободного" капитализма в монополистический ускорило созревание в развитых странах материальных предпосылок социалистич. Р. и одновременно расширило круг народов, вовлеченных в революц. процесс. Стадия империализма связана с обострением внутр. и междунар. конфликтов, цепью колониальных и межимпериалистич. войн, тенденцией к развитию гос.-монополистич. капитализма, к усилению влияния реакции на политику, идеологию, культуру. Этому противостоят развертывание борьбы рабочего класса и др. прогрессивных сил за демократию и социализм, интернационализация револю- ционного движения, в частн. пробуждение Азии. Существенное изменение условий социальной Р. потребовало углубления научного анализа внутренней и международной обстановки, развития нек-рых сторон учения о Р. Задача эта, оказавшаяся непосильной для видных лидеров междунар. социал-демократии (К. Каутский в кн. "Социальная революция" и "Путь к власти" не сумел творчески осмыслить новую обстановку), была решена В. И. Лениным. Революция 1905-07 в России не только открыла новую полосу "мировых бурь", но и выявила возможность новой расстановки сил в Р. Анализ позиций различных классов и междунар. механизма империалистич. системы позволил Ленину, особенно в годы мировой войны, развить марксово учение о Р., выявить новые революц. перспективы. Ленин установил, что в обстановке, "...гораздо более порывистой, скачкообразной, катастрофичной, конфликтной..." (Полн. собр. соч., 5 изд., т. 27, с. 94 (т. 22, с. 91)), созревание Р. происходит при более сложном, чем прежде, переплетении экономич. и политич. факторов, внутр. и внеш. обстоятельств. Развивая понятие эпохи социальной Р., Ленин писал о цикле бурж. Р. как цепи революц. "волн" (см. там же, т. 19, с. 247 (т. 16, с. 182)). Ленин предвидел, что грядущая эпоха социальной Р. будет не только длительным ист. процессом, но и весьма сложным переплетением клас. сражений разного социального уровня: не только битв пролетариата за социализм, а и "революционных взрывов части мелкой буржуазии со всеми ее предрассудками", движений несознательных пролет. и полупролет. масс против помещичьего, церковного, монархического, нац. гнета, освободит. движений колоний против империализма. "Кто ждет "чистой" социальной революции, - писал он, - тот никогда ее не дождется. Тот революционер на словах, не понимающий действительной революции" (там же, т. 30, с. 54 (т. 22, с. 340)). Наличие объективных предпосылок для Р. во всей системе в целом требует умения нащупать слабейшее звено, где противоречия острее и где складываются условия для революц. взрыва. Разрабатывая понятие революционной ситуации, Ленин подчеркивал, что она является совокупностью объективных перемен: кризиса "верхов", обострения бедствий "низов", значительного повышения активности масс (см. там же, т. 26, с. 218-19 (т. 21, с. 189-90)). Но Р. возникает, добавлял Ленин, лишь тогда, когда к этим объективным переменам присоединяется "...способность революционного класса на революционные массовые действия, достаточно сильные, чтобы сломить (или надломить) старое правительство..." (там же, с. 219 (т. 21, с. 190)). Такое взаимодействие объективных и субъективных факторов Ленин нередко именовал революционным или общенациональным кризисом (см. там же, т. 41, с. 69-70, 78-79, 228 (т. 31, с. 65-66, 73-74, 202)). В этих условиях все зависит от глубокого осознания революц. классом своих задач и организации его активных боевых действий. Только борьба может решить, перерастет ли революц. кризис в победоносную Р. Ленин характеризовал Р. как "...такой период народной жизни, когда веками накопившаяся злоба... прорывается наружу в действиях, а не словах, и в действиях миллионных народных масс, а не отдельных лиц" (там же, т. 12, с. 321 (т. 10, с. 221)). Он отмечал, что "никогда масса народа не способна выступать таким активным творцом новых общественных порядков, как во время революции" (там же, т. 11, с. 103 (т. 9, с. 93)). В связи с этим Ленин подчеркивал значение "... самостоятельности, независимости, свободолюбия и инициативности "низов"..." в короткие периоды их гегемонии в ранних бурж. Р. (там же, т. 20, с. 283 (т. 17, с. 185)). Тем большее значение придавал Ленин возможности осуществления в революциях периода империализма гегемонии пролетариата, союза рабочего класса с трудовым крестьянством, мобилизации революц. потенций последнего. Идея гегемонии пролетариата не только расширила сферу применения марксистской теории Р., сделав ее подлинно универсальной, всемирной, но и позволила выявить внутреннее единство в многообразии мирового революц. процесса. Опираясь на эту идею, Ленин смог глубоко раскрыть диалектич. взаимосвязь Р. буржуазной и социалистической, выяснить условия перерастания первой во вторую и установления диктатуры пролетариата, возможность "доделывания" второй нерешенных задач первой и т. п. Эта идея позволила также отказаться от догматизированного в с.-д. лит-ре представления о том, что начать социалистич. Р. могут только наиболее развитые в экономич. отношении страны. Вместе с вытекавшим из неравномерности развития империализма выводом о возможности победы социалистич. Р. первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой капиталистич. стране идея гегемонии пролетариата составила основу ленинской теории социалистической революции. Великая Октябрьская социалистическая революция вызвала неизмеримо более глубокое потрясение общества, чем любая из бурж. Р. Гос-во пролет. диктатуры осуществило в интересах большинства народа непосредственное вторжение в сферу производства, начав преобразование всей обществ. структуры с ее фундамента. Потребовалось решение многих новых задач: о соотношении интернац. и нац. интересов, о функциях революц. диктатуры, о формах союза рабочих и крестьян, роли гос. аппарата и его связей с массами, дисциплины и творческой инициативы и т. п. Окт. революция открыла новую эру в развитии человечества: окончилась всемирно- историч. эпоха бурж. Р., началась эпоха мировой социалистической Р. Это не означает, что бурж. Р. там, где они не произошли или не завершились победой, стали невозможны. Напротив, непосредственно вслед за Октябрем по Европе и Азии прошла волна революц. движений, либо имевших бурж.-демократич. (нередко нац.-освободит.) характер, либо заторможенных на этом этапе. Однако все прогрессивные движения послеоктябрьской эпохи, идет ли речь о борьбе за нац. освобождение, об антифеодальных выступлениях или о борьбе за демократич. права и свободы, неизменно имеют антиимпериалистич. направленность. В отличие от классических бурж. Р. прежних веков, эти Р. не столько расчищают почву для капитализма, сколько расшатывают мировую систему империализма. В послеоктябрьские годы ленинская мысль напряженно работала над проблемами дальнейшего маршрута мировой Р. Трудящихся Сов. страны Ленин ориентировал на строительство основ социализма; компартиям капиталистич. стран рекомендовал сосредоточить свои усилия на "...отыскании формы перехода или подхода к пролетарской революции" (там же, т. 41, с. 77 (т. 31, с. 73)). Он приветствовал вовлечение в освободит. борьбу многомиллионных народов колоний. Неизбежность окончат. победы социализма во всем мире Ленин связывал с объединением всех сил, вовлеченных в "...общий круговорот всемирного революционного движения" (там же, т. 45, с. 403 (т. 33, с. 457)). В ходе 2-й мировой войны, когда самые агрессивные империалистич. силы поставили под угрозу прогресс человечества, мощное освободит., антифаш., антиимпериалистич. движение в Европе и Азии создало обширные зоны революц. ситуации. В ряде стран произошли Р., в к-рых при большом разнообразии местных условий и конкретных обстоятельств проявилось много общего, позволившего охарактеризовать их как народно-демократические революции. Мировой революц. процесс современности характеризуется взаимодействием трех осн. сил - мировой социалистич. системы, рабочего движения капиталистич. стран и нац.-освободит. движения. Произошло сближение и переплетение Р. нац.-освободит., антиимпериалистических, народно-демократических, социалистических, поскольку все они, при всем различии их уровня, последовательности и историч. значимости, направлены против общего врага - империализма. Подобно тому как в сер. 19 в. сложились условия, сделавшие возможным и необходимым создание науч. теории социальной Р., а начало 20 в. потребовало ее развития, так события сер. 20 в. выдвинули задачу обобщения нового опыта и дальнейшей разработки революц. теории. В решение этой задачи уже внесли свой вклад Совещания коммунистических и рабочих партий, XX-XXIII съезды и Программа КПСС, многие съезды и документы братских коммунистич. партий. Марксистская мысль в последние годы упорно работает над проблемами мирового революц. процесса, в частности над вопросами содержания и форм социальной Р. современности. Главный вывод заключается в том, что при наличии общих закономерностей социальной Р. все сильнее сказывается многовариантность путей ее созревания, разнообразие ее форм, темпов и методов. Абсолютизация любого из вариантов или методов способна затормозить развитие революц. процесса, содействуя оживлению либо реформистско-ревизионистских, либо "ультра- революционных", мелкобурж.-авантюристич. тенденций. При рассмотрении предпосылок Р. прежде всего привлекла к себе внимание связь Р. и войны. Марксисты подчеркивают, что Р. отнюдь не находится в прямой зависимости от войны. Хотя в прошлом и 1-я и 2-я мировые войны действительно сыграли роль ускорителя революц. процесса, из этого не следует, что революционеры должны желать новой мировой войны. Опыт многих стран, освободившихся в последние годы, свидетельствует, что революц. процесс успешно развивается в условиях мира. Современная же термоядерная война может отбросить человечество далеко назад. Требует новых подходов вопрос о революц. ситуации. Изучение предпосылок Р. в развитых капиталистич. странах показало необходимость всестороннего учета как перемен в системе и практике гос.-монополистич. капитализма, так и последствий развивающейся научно-технич. революции, в т. ч. учета изменений в социальной структуре населения, изучения условий труда и быта разных слоев трудящихся, их отношений с предпринимателями и правительством и т. д. Опыт многих стран свидетельствует об изменении форм и методов клас. борьбы, о новом уровне требований масс, о том, что не следует рассчитывать на внезапное стихийное обострение революц. борьбы, а нужно ориентироваться на систематич. усиление революц. нажима организованных масс. Такую перспективу учитывают, напр., программы структурных социальных реформ и обновления демократии, выдвинутые рядом компартий. Более широкая проблема - проблема соотношения мирных и насильственных методов в революц. процессе, использования в ходе революц. преобразований традиционных форм политич. демократии (в частности, парламентских учреждений) - уже нашла свое принципиальное решение в программных документах коммунистич. движения. Значительное место в дискуссиях марксистов занимают поиски форм клас. союзов, наиболее отвечающих совр. стадии ист. развития и конкретным нац. условиям на разных этапах освободит. борьбы, вопросы единства рабочего движения и сотрудничества различных рабочих орг-ций в борьбе против враждебных сил, вопросы отношения к средним слоям, перспективы развития многопартийной системы, разнообразных методов включения непролетарских слоев населения в строительство социализма и т. п. (См. в ст. Международное рабочее движение). Пристального внимания потребовали проблемы нац.-освободит. движения, вылившегося в мощную волну антиколо- ниалистских национально-освободительных революций. Огромное разнообразие местных условий и большая разница исходных уровней создают особые трудности для обобщения опыта этих Р., выявления роли в них различных классов, социальных слоев, групп, в частности революц. демократии. Наиболее общей закономерностью прогрессивного движения является постепенный переход от борьбы за завоевание политич. независимости к решению сложнейших задач политич. и социального переустройства, преодоления многовековой отсталости. Для многих освободившихся стран эти задачи неразрывно связаны с вопросом о выборе пути: капиталистич. или некапиталистич. развития. В дискуссиях отражается поиск конкретных решений вопроса о том, как наилучшим образом обеспечить подвод масс к революц. действию, отмечается опасность пассивного фатализма, с одной стороны, субъективистского волюнтаризма - с другой. Решение этой серьезной теоретич. и практич. проблемы идет путем сочетания трех важнейших факторов: критически осмысленного ист. опыта, глубокого анализа специфич. условий отдельных стран и регионов, понимания общего состояния и тенденций развития совр. мирового революц. процесса. Большое внимание марксистская мысль уделяет вопросам воздействия мировой социалистич. системы на развитие мирового революц. процесса. Осн. внимание концентрируется т. о. на разработке теоретич. проблем мирового революц. процесса современности. Принципиальное решение вопроса о перспективах ист. развития, связанных с качественно новым этапом истории, было дано Марксом: "Только при таком порядке вещей, когда не будет больше классов и классового антагонизма, социальные эволюции перестанут быть политическими революциями" (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 4, с. 185). В бурж. лит-ре, к-рая в эпоху империализма традиционно враждебна социальной Р., под влиянием событий последних лет проявляется тенденция к отходу от позиций простого замалчивания или голословного отрицания ее роли. Появляется значит. число работ, посвященных проблемам Р. В них делаются попытки более утонченными методами опровергнуть марксистско-ленинскую теорию Р. и, извращенно толкуя явления современности, противопоставить ей новые или обновленные концепции - "индустриальной" революции, "революции управляющих" и т. п. В книгах амер. социологов С. Ленса, К. Бринтона, У. Ростоу, франц. социолога Р. Арона и др. даются разные обоснования "трансформации капитализма" (к-рая связывается прежде всего с науч.-технич. Р.) и делаются ложные выводы о том, будто революц. ниспровержение капиталистич. строя стало излишним. Критика этих концепций - одна из важных задач марксистской науки. Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., Манифест Коммунистической партии, К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 4; Маркс К., Буржуазия и контрреволюция, там же, т. 6; его же, Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г., там же, т. 7; его же, Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта, там же, т. 8; Энгельс Ф., Революция и контрреволюция в Германии, там же; его же, Введение к английскому изданию "Развития социализма от утопии к науке", там же, т. 22; его же, Введение к работе К. Маркса "Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.", там же; Ленин В. И., Две тактики социал-демократии в демократической революции, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 11 (т. 9); его же, Государство и революция, там же, т. 33 (т. 25); его же, Пролетарская революция и ренегат Каутский, там же, т. 37 (т. 28); его же, Детская болезнь "левизны" в коммунизме, там же, т. 41 (т. 31); Программа КПСС, M., 1961; Программные документы борьбы за мир, демократию и социализм, М., 1961; Даниленко Д. И., Социальная революция, М., 1964; Красин Ю. A., "Социология революции" против революции, М., 1966; его же, Ленин, революция, современность, М., 1967; Левинтов Н. Г., Некоторые аспекты ленинской теории революции, "ВФ", 1966, No 4; Международное революционное движение рабочего класса, (3 изд.), М., 1966; Строительство коммунизма и мировой революционный процесс, М., 1966; Африка: национальная и социальная революция, "ПМ и С", 1967, No 1, 2, 3; Дальтон Р., Миранда В., О совр. фазе революц. движения в Лат. Америке, там же, 1967, No 5; Куда идет совр. капитализм?, там же, 1967, No 12; 1968, No 1; Историческое значение Вел. Окт. социалистич. революции. Мат-лы международной теоретич. конференции, М., 1967; Griewank К., Der neuzeitliche Revolutionsbegriff, Weimar, 1955; Brinton С. С., The anatomy of revolution, N. Y., 1957; Engelberg E., Fragen der Revolution und Evolution in der Weltgeschichte, W., 1965. Я. С. Драбкин. Москва.