Православный приход храма Успения Божьей Матери г.Камышина Волгоградской епархии Русской Православной церкви - Святой Доминик. Лекция: Доминик и доминиканцы - Магистерия Год канонизации святого доминика григорием ix
Очень важную роль в период Возрождения, конечно, сыграл доминиканский орден. Вообще развитие западного монашества очень не похоже на пути развития восточного монашества, потому что, если на Востоке люди в основном, начиная уже с ранних пустынников, уходили от мира, чтобы спасти прежде всего свою душу, - конечно, идея служения у них была тоже заложена, - то западное монашество с самого начала было настроено на служение миру, не бежать от мира. Хотя были, конечно, монастыри и остаются до сих пор, такие клаузурные, закрытые, но в целом западное монашество развивалось по принципу ответа на запрос мира, вот как христианским образом ответить на ту или иную проблему мира, начиная с Бенедикта, который заложил основы западного монашества. Мы можем тут вспомнить ирландских монахов, которые были потрясающими миссионерами, это тоже раннее Средневековье, а в конце Средневековья, и уже, можно сказать, с этого начинается Возрождение, появляется удивительное явление - это нищенствующие ордена.
Об одном из них , о францисканцах, и, собственно говоря, некоторые исследователи считают, что именно он, Франциск – основоположник Возрождения, потому что он изменил мировоззрение, картину мира, от плача о грехах перешел к радости и благодарению Богу. И второй орден, тоже нищенствующий, возник практически параллельно, но, может быть, с разницей в несколько лет, - доминиканцы.
Основатель этого ордена, а их еще называют орден проповедников, - Доминик де Гусман Гарсес. Он испанец. Происходил из знатного дворянского рода с вестготскими корнями, но он быстро покидает Испанию и большей частью действует во Франции и отчасти в Италии. Доминиканцы названы, как и францисканцы, - это не самоназвание, это название по основателю. Официальное название - это орден проповедников, хотя иногда доминиканцев называют «псы Господни», потому что Domini canes - это по-латински так и переводится, «псы Господни». Но более ласково их называли иногда «ласточки», потому что, во-первых, они несли благую весть, их задачей было проповедь Евангелия, словом и жизнью, и одежда у них, белый хабит и черный плащ: вот это вот, белое и черное, похоже на ласточек.
Доминик Гусман родился, как я сказала, в Кастилии, в Испании, и с самого детства отличался особой добротой, особой религиозностью. Получил хорошее образование, любил книги, часто стремился к уединению, но это часто бывает, когда мы читаем о каких-то подвижниках, особенно средневековых. Хотя, может быть, в том, что говорится о Доминике, есть не только житийный такой прием, но и много верного, потому что житие составляли уже, можно сказать, при жизни хорошо знавшие его люди. В 1196 году он был рукоположен в священники и стал членом капитула регулярных каноников города Осма, то есть он начинал просто в одном из уже имеющихся орденов, совершенно не думая о том, что он будет основателем нового ордена.
Но в 1203 году его отправляют с дипломатической миссией в Южную Францию, и там он встречается с ересью альбигойцев. Вот эти позднесредневековые ереси, альбигойцы, катары, они во многом стимулировали появление каких-то новых движений и реформ в самой церкви. Францисканцы тоже отчасти отвечали на их обвинения. Особенно стремление к бедности, к нищенству должно было показать, что не правы еретики, которые говорят, что все в церкви стремятся только к богатству. Точно так же и Доминик, он тоже стремился к бедности и даже продавал какие-то свои ценные книги, еще что-то, чтобы накормить кого-то и так далее. И вот он понял, что бороться с ересью нужно, проповедуя Евангелие. Просто люди не знают Евангелие, просто люди не знают вообще даже учение собственной церкви, их нужно учить, нужна новая проповедь. Отсюда, собственно говоря, и родилась у него идея нового общества, общины проповедников.
Он сначала организовал маленькую женскую общину из тех людей, которые ушли от альбигойцев и снова вернулись в церковь, и он опекал этих женщин, которые пережили вот этот вот опыт, как бы мы сейчас сказали, тоталитарных сект. Но мы не знаем, насколько были альбигойцы тоталитарны, но их оттуда явно спасали, а постепенно вокруг него сложилась группа из шести единомышленников, и они, собственно, стали основателями, ядром нового ордена.
Доминик написал устав, и решил, что нужно уже идти к папе, чтобы, так сказать, заявить о том, что с ересью нужно бороться не крестом и мечом, а проповедью, причем словом и жизнью. И в 1215 году он едет на Четвертый Латеранский собор и бухается в ноге папе Иннокентию III, тому самому папе, который как раз принимал францисканцев и тоже дал им благословение. Может быть, узнав об этом, что вот Франциску уже даны такие полномочия, Доминик тоже спешит папу уверить в том, что новый орден обязательно нужен католической церкви. Но прошло еще некоторое время, и только на следующий год, в 1216 году, уже следующий папа, Гонорий III, благословляет новый орден и принимает этот устав, написанный Домиником.
Как я уже говорила, главными задачами ордена были проповедь и изучение наук, поэтому из ордена вышло очень много людей ученых. Чтобы закончить с самим Домиником, он умирает в 1221 году в Болонье. Его мощи покоятся в болонской базилике, названной в его честь. В 1234 году, то есть довольно непродолжительное время прошло с его смерти, на памяти поколений, хорошо его знавших, папа Григорий XI канонизирует Доминика, и, как вспоминает один из современников, который описывал это событие, «его любили все - богатые и бедные, евреи и язычники».
Действительно, фигура Доминика очень интересная. Фигура Доминика, может быть, в определенных даже кругах была равна Франциску, хотя сегодня, может быть, его популярность не такая, как у Франциска. Тем не менее для позднего Средневековья два вот этих нищенствующих ордена, потом появились уже другие, августианцы и так далее, вот эти два бедных, нищенствующих ордена обозначали два направления, по которым развивалась религиозная жизнь.
И когда мы говорим о Ренессансе, мы должны помнить, что религиозная составляющая эпохи Возрождения очень сильна. Не только любовь к язычеству некоторых философов, вроде Марсилио Фичино, который в красном углу поставил Платона и ему сочинял, как бы мы сказали, гимны и акафисты, или увлечение Гермесом Трисмегистом, или еще кем-то, но новое направление [христианской] духовности, вот это тоже нужно помнить.
Но еще при жизни Доминика орден стал распространяться во многих странах Европы. Он был во Франции, в Испании, в Провансе, в Венгрии, в Англии, в Германии. Даже в Греции и на Святой Земле были доминиканские общины. Одно время они были нищенствующие, но потом стали уже обрастать имуществом, тем более в определенный момент и папа запретил сбор подаяний, на что жили францисканцы и доминиканцы первых поколений.
Но главное, что доминиканцы выстроили вот эту линию образования и проповеди, потому что все-таки средневековая проповедь была, конечно, очень специфическая. Это, скорее, был крен не в сторону Писания, а в сторону предания, в сторону вот таких чудес, баек, сказок, каких-то легенд и так далее. А Доминик все-таки направил в сторону изучения источников, изучения Священного Писания. Конечно, мистическая составляющая тоже здесь была.
Влияние доминиканцев на культуру Европы и Италии было особенно сильным в XIV-XVII веках. В XVI веке и в XVII их потеснили, конечно, иезуиты уже, особенно в период Реформации. А так доминиканцы, например, возглавили кафедры почти всех крупных университетов. Здесь они, конечно, соперничали с францисканцами, потому что первоначально Франциск отрицал ученость, а его последователи стали учеными и были великолепными и богословами, и так далее, и многие кафедры занимали именно францисканцы. Здесь было даже некоторое соперничество между францисканцами и доминиканцами. Во всяком случае в университетах Парижа, Оксфорда, Болоньи и Падуи первые места занимали именно профессора-доминиканцы. Из доминиканцев вышли: Альберт Великий, Роберт Килуордби, Петр Тарантезийский, впоследствии папа Иннокентий V, канонизированный католической церковью. Но, конечно, все знают самого знаменитого доминиканца - святого Фому Аквинского.
Интересно, что европейская библеистика, изучение Вульгаты и вот особенно подготовка текста к печати потом, когда уже заработал печатный станок, - всем этим занимались именно доминиканцы. Интересно, что само название Парижского университета, Сорбонна, это от доминиканского профессора Робера де Сорбона, который основал доминиканский коллегиум в Париже, который потом, собственно, и перерос в Парижский университет.
Кстати, среди членов ордена проповедников было также много мистиков. Самые знаменитые мистики, Мейстер Экхарт, Иоганн Таулер, Генрих Сузо, - это все доминиканцы.
Доминиканцы развивали и искусство. , о котором у нас разговор впереди, он доминиканец. Ну и доминиканцем, конечно, был знаменитый проповедник и реформатор Джироламо Савонарола. С доминиканцами связано миссионерское направление, потому что они первые проникли и во многие страны Азии, многие страны Африки и так далее.
Можно тут перечислять очень много заслуг доминиканцев, но я перейду сразу к XX веку, потому что до XX века, при всех перипетиях, их даже запрещали, они пережили реформы внутри ордена, расколы и так далее, но они дожили до XX века как один из самых крупнейших и значительных орденов. Их где-то около 10 тысяч, но сейчас, может быть, иногда говорят, что поменьше, до 6 тысяч снизилось. Но из их среды, например, вышли выдающиеся богословы XX века, это Ив Конгар и Шеню, те люди, которые, собственно говоря, писали документы Второго Ватиканского Собора. Поэтому вот от Доминика до сегодняшнего дня этот орден продолжает быть очень значительным. Ну и, конечно, значительным он был в период, который мы с вами рассматриваем, - это период Возрождения.
Но, может быть, два слова скажу еще о самом знаменитом доминиканце - это Фоме Аквинском, потому что Фома, хоть его часто называют средневековым философом, он, скорее, подытожил средневековую мудрость, средневековое богословие, философию, создал вот этот вот удивительный компендиум «Сумма богословия».
Но он же дал и толчок развития новой мысли, мысли уже ренессансной, как раз освободив разум, сказав, что не только откровение свыше, но и естественное откровение, познание, разум тоже играет огромную роль в богословии и философии. Может быть, он даже освободил философию. Мы помним, в средневековье философия была служанкой богословия, а уравняв, так сказать, вот этот вот рациональный разум с разумом, воспринимающим божественное откровение, он дал возможность развиваться и свободной философии. Поэтому действительно доминиканцы - это очень важный элемент религиозной жизни и направление в период Ренессанса.
Конечно, говоря о доминиканцах, многие вспомнят инквизицию, и это тоже правда, что именно их эрудиция, их знания привели к тому, что именно доминиканцы стали во главе инквизиции, но чтобы понять, что такое инквизиция, нужно немножко отрешиться от того, что в популярной литературе про это пишут. Это определенный орган при католической церкви, который должен был следить за чистотой веры. И чистоту веры, конечно, доверяли людям грамотным.
Конечно, тут были и отклонения, потому что вообще любая эпоха развивается по принципу маятника: зарождается одно, потом, так сказать, сила этой энергии толкает движение совершенно в другую сторону. И, конечно, наряду, может быть, с Домиником, который кормил нищих и сам, так сказать, раздавал все, появлялись другие люди, которые ради веры уже не щадили других людей. Такое тоже было. Хотя не сама церковь приводила приговоры инквизиции в действо, инквизиция только выносила вердикт, виновен или не виновен, сжигала, конечно, не церковь, сжигали все-таки светские власти, но инквизиторы, конечно, были в этом виноваты. Но именно их ставили во главе, потому что они были самые-самые образованные.
Не случайно Фома Аквинский получает титул доктора ангеликуса (ангельский доктор), то есть человека, который обладал ангельским знанием. Но, правда, опять же тут можно вспомнить тех же францисканцев, которые соперничали, и Бонавентуре, например, присвоили титул не менее интересный - доктор субтиликус, то есть тончайший доктор, то есть доктор, который преуспел в своих знаниях тонкого мира, тонких каких-то материй и так далее. То есть в любом случае доминиканцы, мы еще не раз с ними встретимся, - это очень мощное движение внутри, зародившееся в конце средневековья, но давшее очень мощную духовную и интеллектуальную подпитку Ренессансу.
[лат. Dominicus; Доминго де Гусман, Доминго де Калеруэга; испан. Domingo de Guzmán, Domingo de Caleruega] (после 1170, Калеруэга, Кастилия - 6.08.1221, Болонья, Италия), католич. св. (пам. 8 авг.), основатель католич. монашеского ордена братьев-проповедников (лат. Ordo Fratrum Praedicatorum, OP), называемого по его имени орденом доминиканцев .
Род. в знатной дворянской семье, хотя родители, Феликс Гусман и Иоанна из Асы, несмотря на утверждения нек-рых биографов Д., скорее всего не были связаны с правящим кастильским домом. Сведения об отце Д. немногочисленны. Мать Д. позднее стала почитаться как блаженная (беатифицирована 1 окт. 1828 папой Львом XII). Старший брат Д., свящ. Антонио, раздав свое имущество нищим, вступил в приют, в котором пребывал до смерти; 2-й брат, Манес, стал членом основанного младшим братом ордена, впосл. также почитался как блаженный (беатифицирован 2 июня 1834 папой Григорием XVI). По преданию, мать Д., будучи беременной, во сне увидела буд. ребенка в виде собаки с факелом в зубах; для успокоения она отправилась к могиле католич. св. Доминика Силосcкого. В благодарность за дарованное успокоение сын получил имя Доминик, а образ собаки с факелом впосл. стал символом ордена доминиканцев.
В 6-летнем возрасте Д. был отдан на воспитание дяде по материнской линии, архипресвитеру церкви в г. Гумьель-де-Исан близ Калеруэги. С 1184 г. Д. учился в г. Паленсия, в единственном тогда на территории Испании ун-те, изучал «свободные искусства» (см. Artes liberales), а затем богословие. Согласно орденскому преданию, Д. отличался благочестивым образом жизни. В 1191 г., во время голода в Кастилии, продал книги, снабженные собственноручными глоссами, для того чтобы спасти от голодной смерти паленсийских бедняков. Биограф Иордан Саксонский сообщает, что Д. дважды пытался продать себя в рабство для того, чтобы на вырученные деньги выкупить у мавров пленников-христиан (Libellus de initiis Ordinis Praedicatorum, N 10). По завершении учебы (1194) Д. читал в Паленсии лекции о Свящ. Писании.
В 1196 или 1197 г. Д. по просьбе еп. Осмы Мартина де Басана стал членом (а с 1201 зам. настоятеля) капитула регулярных каноников в Осме, там же начал проповедническую деятельность. Ок. 1196 г. Д. был рукоположен во пресвитера. После смерти Мартина де Басана (1201) епископом стал приор капитула Диего де Асеведо, к-рого в 1203-1205 гг. Д. сопровождал в поездках в Сев. Германию (на епископа было возложено проведение переговоров о женитьбе сына кастильского кор. Альфонса VIII Фернандо). Во время поездок они стали свидетелями широкого распространения ереси альбигойцев в Лангедоке. После завершения дипломатической миссии Диего де Асеведо вместе с Д. направился в Рим, где епископ обратился к папе Иннокентию III с просьбой об организации христ. миссии для проповеди католич. веры среди язычников, в частности среди куманов (половцев), племени на границах Венгрии. Папа, отказав Диего, направил его вместе с Д. в Лангедок в помощь цистерцианцам , проповедовавшим католич. учение среди сторонников альбигойской ереси (миссионерская деятельность в этом регионе тогда полностью находилась в руках цистерцианского ордена, к-рому тем не менее не удавалось добиться серьезных успехов). Встретившись в Монпелье с папскими легатами, епископ и Д. вместе с ними, а также еще неск. священниками отправились с проповедями в Нарбон, Тулузу и их окрестности, считая, что примером добровольно принятой нищеты и христ. проповедью смогут обратить еретиков в католич. веру.
В кон. 1206 - нач. 1207 г. с согласия и при поддержке со стороны нового Тулузского еп. Фулька Д. основал жен. мон-рь Пресв. Богородицы в мест. Пруй, близ Фанжо: благочестивые женщины под рук. Д. занимались воспитанием детей, стремясь оградить их от альбигойского влияния. Диего де Асеведо, согласно папскому указанию, в 1207 г. вернулся в свое еп-ство, где 30 дек. скончался.
15 янв. 1208 г. был убит папский легат Петр де Кастельно, что побудило папу Иннокентия III провозгласить крестовый поход против альбигойцев, который возглавил гр. Симон де Монфор. В период военных действий Д. продолжал проповедовать, преимущественно в Каркасоне и Фанжо. Тогда возникла идея создания нового монашеского ордена проповедников, члены к-рого умели бы согласовывать «благодать проповеди» (т. е. духовное рвение и усердие к изучению и проповеди Слова Божия) со строгим нестяжанием и подлинно евангельской жизнью. В 1215 г. Д. прибыл с проповедью в Тулузу, к нему присоединились 2 знатных горожанина, один из к-рых передал в распоряжение Д. свой дом. Вскоре к ним примкнули еще четверо юношей. Тулузский еп. Фульк и гр. Симон де Монфор оказали материальную поддержку начинанию Д. по созданию новой орг-ции проповедников. Епископ пожаловал в их пользу часть десятины, собираемой в некоторых подчиненных ему приходах, а в июле 1215 г. канонически утвердил новую орг-цию в рамках еп-ства.
Осенью 1215 г. Д. сопровождал в Рим на Латеранский IV Собор Тулузского еп. Фулька, надеясь получить у папы утверждение нового ордена. Иннокентий III хотя и взял под покровительство созданный Д. мон-рь в мест. Пруй (грамота от 8 окт. 1215 «Fratres et moniales S. Mariae de Prulliano»), но в утверждении ордена отказал, т. к. на состоявшемся Соборе было принято решение о запрете создавать новые монашеские ордена. По орденскому преданию, после отказа папа увидел сон, где Д. подпирал плечами грозившую упасть Латеранскую базилику. Расценив это как особый знак, папа пригласил к себе Д. и, хотя и не утвердил формально орден, одобрил его идею и предложил выбрать в качестве устава одно из к.-л. уже существующих монашеских правил.
Весной 1216 г. Д. вернулся в мон-рь в Пруе, в качестве орденского устава был выбран Августина устав , т. к. подразумевалось создание общины, не ограниченной монастырскими рамками. Вернувшийся из Рима еп. Фульк предоставил в распоряжение Д. и его последователей 3 храма, в т. ч. ц. св. Романа в Тулузе, при к-рой был основан 1-й доминиканский мон-рь. Осенью 1216 г. Д. вновь отправился в Рим, где папа Гонорий III буллой «Religiosam vitam» от 22 дек. 1216 г. утвердил устав созданного Д. ордена и взял его под особое покровительство (Римские папы были протекторами доминиканского ордена). 26 янв. 1217 г. папской буллой за орденом было закреплено наименование ордена братьев-проповедников. Также Гонорий III назначил Д. проповедником при папском дворе; это назначение носило временный характер, но впосл. должность магистра священного апостольского дворца (Magister Sacri Palatii Apostolici) стала постоянной и была закреплена за доминиканцами (после реформы 1968 должность стала называться «богослов папского дома»).
После Пасхи 1217 г. Д. отбыл в Тулузу, откуда были направлены проповеднические миссии в испан. земли и в Париж. Д. отправился в Рим и Болонью. В Риме папа Гонорий III передал в распоряжение Д. храм во имя св. Сикста с пристроенными кельями. К этому времени относятся неск. чудес, к-рые орденская традиция приписывает Д.: воскрешение рабочего, погибшего под рухнувшим сводом строившегося монастыря св. Сикста; воскрешение умершего ребенка; исцеление смертельно больного келаря мон-ря; умножение хлеба и вина. По предложению Гонория III в восстановленный мон-рь св. Сикста было решено собрать разбросанных по рим. мон-рям монахинь, чтобы те жили по одному уставу. Ордену братьев-проповедников взамен мон-ря св. Сикста папа предоставил церковь и мон-рь св. Сабины на Авентинском холме.
В 1218-1219 гг. Д. совершил 1-ю визитацию доминиканских мон-рей во Франции, в Испании и в Италии. Побывав в тулузском мон-ре св. Романа и в мон-ре Пресв. Богородицы в Пруе, Д. прибыл в Кастилию. В Сеговии он совершил чудо, вызвав дождь во время засухи, препятствовавшей началу сева. В память об этом была воздвигнута часовня. Из Сеговии Д. отправился в Мадрид, где Петром Мадридским, членом ордена братьев-проповедников, уже был заложен мон-рь. Д. посетил Паленсию, где основал мон-рь св. Павла. После возвращения в Тулузу Д. потом отправился в Париж, где провел неск. дней в мон-ре св. Иакова, основанном посланными ранее братьями-проповедниками. Из этого мон-ря, насчитывавшего 30 монахов, он направил братьев для основания орденских мон-рей в Лиможе, Реймсе, Меце, Пуатье и Орлеане. В июле 1219 г. Д. прибыл в Болонью, в основанный там весной того же года мон-рь св. Николая, откуда отправил неск. членов ордена по городам Сев. Италии - в Милан, во Флоренцию, в Бергамо, Асти, Верону, Брешию и Фаэнцу. В кон. окт. из Болоньи Д. отправился во Флоренцию, а оттуда в Витербо, где в нояб. встретился с папой Гонорием III. В 1220 г., к празднику Пятидесятницы, Д. прибыл в Болонью, где состоялось 1-е общее собрание (капитул) ордена, когда руководство орденом было возложено на Д. монахами. Летом Д. отправился с проповедями по городам Сев. Италии (Милан, Кремона, где Д. встретился с католич. св. Франциском Ассизским , Модена, Парма). К этому времени относится основание им 3-й ветви ордена братьев-проповедников, объединившей мирян, не связанных обетами нищеты и целомудрия, но находившихся под духовным руководством священников из доминиканского ордена. Первоначальное название объединения мирян - «Воинство Иисуса Христа» (впосл. терциарии). 30 мая 1221 г. в Болонье состоялся 2-й капитул ордена, закрепивший структуру ордена братьев-проповедников, к-рый был разделен на 8 провинций - Испанию, Прованс, Францию, Ломбардию, Рим, Тевтонию, Венгрию и Англию.
Предвидя скорую кончину, Д. встретился в Венеции с папским легатом кард. Уголино ди Сеньи (впосл. папа Римский Григорий IX), к-рого он просил позаботиться о судьбе ордена. В кон. июля, вернувшись в мон-рь св. Николая в Болонье, Д. заболел и скончался. Заупокойную службу совершил прибывший в Болонью кард. Уголино. Согласно завещанию, Д. был погребен под монастырским храмом св. Николая. Позднее из-за расширения мон-ря старый храм был снесен и заменен новым, а могила Д. оказалась во дворе. В ночь на 24 мая 1233 г. мощи были перенесены в новый храм; перенесение мощей сопровождалось чудесами. В июле того же года папа Григорий IX назначил комиссию из 3 чел. для подготовки материалов для канонизации Д., к-рая состоялась 3 июля 1234 г. (булла «Fons sapientiae Verbum»), день литургической памяти 5 авг. В 1558 г. папа Павел IV перенес празднование памяти Д. на 4 авг., впосл., по намеченной Ватиканским II Собором реформе 1969 г., память была перемещена на 8 авг.
Первые биографии Д. были написаны его преемниками, генеральными магистрами доминиканского ордена, Иорданом Саксонским (1185-1237) и затем Гумбертом Римским († 1277). Наиболее достоверным источником сведений о жизни Д. считается соч. «Libellus de initiis ordinis praedicatorum» (Книжица об основании ордена проповедников) Иордана Саксонского, оказавшее значительное влияние на все последующие сочинения, посвященные ордену. Работа над ней началась не ранее 25 дек. 1231 г. (дата смерти Тулузского еп. Фулька) и не позднее 1234 г. (канонизация Д.), предположительно в 1233 г. Испанец Петр Ферранд, пытаясь адаптировать «Книжицу...» Иордана Саксонского для использования в доминиканском богослужении, в 1237-1242 гг. исключил из текста детали, не имевшие прямого отношения к Д., и заменил их подробным изложением испан. периода жизни святого: уточнил имена родителей, добавил истории из детства католич. святого, описание деятельности Д. в Испании, а также привел список чудес, составленный в ходе процесса канонизации. В 1245 г. генеральный капитул ордена дал полномочия рим. доминиканцу Константину (впосл. епископ Орвието) отредактировать сочинение Петра Ферранда. В 1254 г. Гумберт Римский, 5-й генеральный магистр ордена, используя тексты Петра Ферранда и Константина из Орвието, составил др. редакцию биографии Д.
Деятельности Д. целиком посвящена 2-я часть сб. «Vitae Fratrum Ordinis Praedicatorum» (Жития братьев ордена проповедников), составленная между 1260 и 1262 гг. Жераром из Фраше на основе «Книжицы...» Иордана Саксонского и др. биографий. Родриго из Серрато в работе над жизнеописанием Д. в 1270-1282 гг. в значительной мере полагался на сведения более ранних биографов, а также, посетив родину Д., попытался собрать там информацию о католич. святом. В 1278 г. Этьен из Саланьяка составил панегирик ордену доминиканцев «De quatuor in quibus Deus praedicatorum ordinum insignivit» (Четыре вещи, которыми Бог отличил орден проповедников). Последним агиографом Д., жившим в XIII в., был нем. доминиканец Дитрих из Апольды. Он завершил биографию Д. ок. 1298 г. Сочинение Дитриха незначительно дополнило предшествующие жизнеописания Д. Как приложение к сочинению Дитриха из Апольды в Италии получил широкое распространение трактат, сохранившийся под названием «Девять путей молитвы св. Доминика» (ок. 1280). В 1314 г. трактат был включен в сборник исторических материалов, посланных инквизитором Бернардом Ги магистру доминиканского ордена Беренгару из Ландора.
Важную роль для реконструкции биографии Д. играют источники, созданные вне доминиканского ордена: «Historia Albigensis» (История альбигойцев) цистерцианского мон. Пьера из Во-де-Серне, Хроника Робера из Осера и др.
Иконография
Д. изображается в белом одеянии доминиканского монаха и темном скапуляре (скапулярии) с капюшоном; с книгой, лилией и четками в руках; нередко со звездой возле головы; иногда рядом с Распятием или с крестом в руках. Приписываемые Чимабуэ изображения Д. XIII в. в мон-ре Санта-Мария Новелла (Флоренция) и в базилике св. Франциска (Ассизи), а также фрески школы Джотто в ц. Сан-Доменико Маджоре (Неаполь) относятся к числу самых ранних художественных интерпретаций образа святого. Цикл сцен из жизни Д. представлен на полиптихе Франческо Траини для ц. св. Екатерины в Пизе (1345, ныне в Городском музее Пизы). Серию образов Д. создал Беато Анджелико: Д. во славе (миниатюра из Миссала, 1428-1430, Музей Сан-Марко, Флоренция), Дева Мария с Младенцем и святыми Д. и Николаем (1437, Национальная галерея Умбрии, Перуджа), 2 фрески с изображением распятого Христа, Которому поклоняется Д. (ок. 1435, Лувр, Париж; ок. 1442, Музей Сан-Марко), история Д. (XV в., Епархиальный музей, Кортона) и др. Сюжет картин П. Берругете (XV в., обе в Прадо, Мадрид) - Д. обращает в католич. веру альбигойцев, бросающих в костер еретические книги, и вершит суд инквизиции. В работах Дж. М. Креспи (Пинакотека Брера, Милан), Доменикино (Национальная пинакотека, Болонья), Дж. Б. Тьеполо (ц. святых Иоанна и Павла, Венеция) и др. художников часто изображается явление Богородицы, вручающей Д. четки - символ молитвы розария.
Ист.: ActaSS. Aug. T. 1. P. 558-628; Thomas de Cantimpré . Bonum Universale de apibus. Duaci, 1605; Rechac J ., de . La Vie de St. Dominique. P., 1647-1650. 3 vol.; Bullarium Ordinis Fratrum Praedicatorum / Ed. Th. Ripoll, A. Brèmond. R., 1729-1740. 8 vol.; Jordanus de Saxonia . Opera ad res ordinis praedicatorum spectantia quae exstant / Ed. Fr. J.-J. Berthier. Friburgi Helvetiorum, 1891; idem . Oratio ad beatum Dominicum / Introd., testo crit. e commento a cura di E. Montanari. Firenze, 1991; Gerard de Frachet . Vitae Fratrum Ordinis Praedicatorum. Lovanii, 1896. (MOFPH; 1); Anecdotes historiques légenges, et apologues tirés du recueil inédit d"Etienne de Bourbon, dominicain de XIIIe siècle / Ed. A. Lecoy de la Marche. P., 1877; Monumenta historiae S. Dominici. P., 1933. Vol. 1: Historia diplomatica S. Dominici; 1935. Vol. 2: Libellus de principiis Ordinis Praedicatorum acta canonizationis. (MOFPH; 15, 16); Cecile . Miracula beati Dominici / Ed. A. Waltz // Miscellanea Pio Paschini. R., 1948. Vol. 1. P. 306-326; Etienne de Salagnac . De quatuor in quibus Deus praedicatorum ordinum insignivit / Ed. Th. Kaeppeli. R., 1949. (MOFPH; 22); Vicaire M .-H . St. Dominique de Caleruega d"après les documents du XIIIe siècle. P., 1955; St. Dominique et ses frères: Évangile ou croisade?: Textes du XIIIe siècle / Ed. M.-H. Vicaire. P., 1967; The Nine Ways of Prayer of St. Dominic. Dublin, 1978.
Лит.: Balme F ., Leladier A . Cartulaire ou histoire diplomatique de St. Dominique. P., 1891-1901. 3 vol.; Лакордер А . Д . Жизнь св. Доминика. М., 1915, 1999p; Ferretti L . St. Domenico: Biografia ed iconografia. Firenze, 1921; Altaner B . Der hl. Dominikus: Untersuch. u. Texte. Breslau, 1922; idem . Die Dominikanermissionen des XIII. Jh.: Forsch. z. Geschichte d. kirchlichen Unionen u. d. Mohammedaner- u. Heidenmission d. Mittelalters. Habelschwerdt, 1924; Bazin G . St. Dominique. P., 1937; Mandonnet P ., Vicaire M .-H . St. Dominique: L"idée, l"homme et l"œuvre. P., 1938. 2 vol.; D"Amato A ., Palmieri G . G . Le reliquie di S. Domenico: Storia e leggenda, ricerche scientifiche, reconstruczione fisica. Bologne, 1946; Garganta M ., de . St. Domingo de Guzmán visto por sus contemporaneos. Madrid, 1947; Kaftal G . St. Dominic in Early Tuscan Painting. Oxf., 1948; Vicaire M .-H . Histoire de St. Dominique. P., 1957. 2 vol.; 2004; idem . L"Imitation des apôtres: Moines, chanoines, mendiants: IVe-XIIe siècles. P., 1963; idem . Dominique et ses prêcheurs. Fribourg; P., 1977; Hertz A ., Loose H . N . Dominikus und die Dominikaner. Freiburg i. Br., 1981; St. Dominique en Languedoc: 1er colloque de Fanjeaux, 16-31 juillet 1965 / Sous la dir. du M.-H. Vicaire. Toulouse, 1966, 1987r; Bedouelle G . Dominique, ou La grâce de la Parole. P., 1982; idem . À l"image de St. Dominique. P., 1995; Lawrence C . H . Medieval Monasticism: Forms of Religious Life in the Western Europe in the Middle Ages. L.; N. Y., 19852; Tourault Ph . St. Dominique face aux Cathares. P., 1999; Bustos T ., de . St. Domingo de Guzmán: Predicador del Evangelio. Salamanca, 2000; Roquebert M . St. Dominique: La légende noire. P., 2003.
Б. Д. Жарков, А. Г. Крысов
Расслабьтесь, откиньтесь на спинку стула, и позвольте рассказать вам десяток смешных еврейских анекдотов.
- Не понимаю! Как, как они смогли взломать пароль от моего биткойн-кошелька?!
- А что за пароль?
- Год канонизации святого Доминика папой Григорием девятым!!
- Вау... А это какой год?
- 1234-ый!
Идет старый еврей по улице с палочкой - еле ноги передвигает... По дугой стороне улицы его обгоняет парень какой-то. Еврей кричит ему:
- Молодой человек, вы случайно не в прачечную?
- В прачечную.
- Ну тогда за мной будете...
Ресторан. Посетитель зовет официанта и спрашивает:
- Скажите, таки ваши музыканты на заказ играют?
- Да, конечно!
- Так, я хочу заказать, шо б они поиграли в шахматы, пока я спокойно поужинаю...
- Хаим, где ты сейчас работаешь?
- В негритянском джазе.
- И много у вас там негров?
- Нет, только мы с Мойше. Остальные все евреи.
- Мама, я беременна.
- Сарочка, у тебя уже четвертый ребенок, и все от Йоси! Почему ты не выходишь за него замуж?
- Он мне не нравится.
Абрам смотрит из окна на подъезд своего дома, а там пара мужиков дерется. Через некоторое время смотрит, а там уже человек десять дерется. Еще через некоторое время - человек пятьдесят. Абрам звонит Мойше:
- Мойша, подгоняй к моему подъезду твою квасную бочку. Они сейчас пить захотят.
- Соломон Абрамович, а ваша совесть таки знает о том, как и каким бизнесом, вы занимаетесь.
- Моня, она не просто знает, она – в доле!
, Доминиканская Республика
Домини́к де Гусма́н Гарсе́с (исп. Domingo de Guzmán Garcés ; , Калеруэга , Испания - 6 августа , Болонья , Италия) - испанский католический монах , проповедник , основатель Ордена проповедников , более известного как орден доминиканцев .
Канонизирован католической церковью. Художественно -символически изображается в белом одеянии под чёрным плащом, с лилией в руке, знаком целомудрия ; иногда со звездой во лбу - выражением источаемой им святости .
Биография
Родился в дворянской семье Гусманов в Калеруэге в году. Он обучался в школе в Паленсии , где в течение 10 лет изучал свободные искусства и теологию . В молодости Доминик прославился своей добротой и состраданием, известно, что он продавал свои ценные книги и даже одежду, чтобы помочь страдающим от голода и взятым маврами в плен соотечественникам.
Традиции
Традиция Католической Церкви связывает с именем св. Доминика появление Розария - широко распространенной католической молитвы на чётках . По легенде, Розарий был вручён св. Доминику в г. во время явления Девы Марии . Ещё одна традиция связывает эмблему доминиканского ордена - бегущую собаку с пылающим факелом в зубах - со сном, в котором мать св. Доминика увидела такую собаку накануне рождения сына. Возможно также, что эта эмблема происходит от игры слов: лат. Domini canes - «псы Господни».
Иконография
Св. Доминик изображается в белой тунике доминиканского монаха , белом скапулярии и чёрном плаще; иконографические символы св. Доминика - лилия , звезда во лбу или надо лбом, книга (чаще всего открытая на странице со словами «Идите и проповедуйте»), крест основателя (патриарший), храм (латеранская базилика), собака с факелом, розарий , посох .
Самые ранние интерпретации образа святого - изображения XIII века в монастыре Санта Мария Новелла во Флоренции и в базилике Св. Франциска в Ассизи , а также фрески школы Джотто в церкви Сан Доменико Маджоре (Неаполь).
Цикл сцен из жизни св. Доминика представлен на полиптихе Ф. Траини (XIV век) для церкви Св. Екатерины в Пизе . Серию одухотворенных образов св. Доминика создал Беато Анджелико (XV век). На картине Педро Берругете (XV век) изображено так называемое «Чудо огня» , произошедшее в г. в Фанжо , когда в ходе ордалии еретические книги альбигойцев сгорели, а книга св. Доминика выскочила из огня невредимой.
См. также
Напишите отзыв о статье "Святой Доминик"
Примечания
Литература
- Католическая энциклопедия. М.: Изд. францисканцев., 2002
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Святой Доминик
Какой восторг разлился по перстам!Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
«Эх, неизбежно!» – подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу.
– Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.
– Вот как, – сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. – Я тебе говорил, что не достанет. Много ли?
– Очень много, – краснея и с глупой, небрежной улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. – Я немного проиграл, т. е. много даже, очень много, 43 тысячи.
– Что? Кому?… Шутишь! – крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.
– Я обещал заплатить завтра, – сказал Николай.
– Ну!… – сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.
– Что же делать! С кем это не случалось! – сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целой жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.
Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына и заторопился, отыскивая что то.
– Да, да, – проговорил он, – трудно, я боюсь, трудно достать…с кем не бывало! да, с кем не бывало… – И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.
– Папенька! па…пенька! – закричал он ему вслед, рыдая; простите меня! – И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.
В то время, как отец объяснялся с сыном, у матери с дочерью происходило не менее важное объяснение. Наташа взволнованная прибежала к матери.
– Мама!… Мама!… он мне сделал…
– Что сделал?
– Сделал, сделал предложение. Мама! Мама! – кричала она. Графиня не верила своим ушам. Денисов сделал предложение. Кому? Этой крошечной девочке Наташе, которая еще недавно играла в куклы и теперь еще брала уроки.
– Наташа, полно, глупости! – сказала она, еще надеясь, что это была шутка.
– Ну вот, глупости! – Я вам дело говорю, – сердито сказала Наташа. – Я пришла спросить, что делать, а вы мне говорите: «глупости»…
